Начало игры

Негромко хлопнула дверь, вошла секретарша с подносом, расставила чашки, сахар, разложила салфетки, после чего так же бесшумно удалилась.

— Прошу вас, — кивнул мистер Дэвидсон гостям. — Так вот, когда стали исследовать мозговую активность, оказалось, что риск срыва и потери управляемости у образца слишком высок. Я, конечно, все равно рискнул, но результат получился обратным — полная инфантильность. Началась личностная стагнация, рефлексы замедлились… Поэтому в образец залили ложную память, которая объясняла общую психоэмоциональную подавленность и соответствовала качеству новой личности. Получили в итоге крепкую посредственность в постдепрессивном состоянии.

Эледа отставила чашку с кофе и сказала жёстко:

— Одним словом, стальной стержень агрессии вы сломали, но ничего нового столь же яростного создать не смогли, лишь превратили перспективный образец в хлам?

Спайк Дэвидсон ответил:

— Агент Ховерс, изменение структуры личности — это вам не лепка колбасок из пластилина. Человеческий мозг материя тонкая. Вторгаться в его работу — всегда риск. А образец психологически был крайне нестабилен. Крайне. Агрессивен сверх меры, ожесточен, плюс в пубертатном возрасте, что усугубило риски. И, к слову, о профессиональных ошибках. У нас тут огромная структура, которая прекрасно работает. Отбраковка же, смею напомнить, есть в любом производстве.

— А биологические проверки вы проводили? — сменила тему Эледа. — например, интегральный коэффициент антител?

— Нет, — старший инженер был удивлен. — Мы же не инфекциями сознание меняем. Там да, там надо. А мы классическими способами… ну, нео-классическими. Нам вполне хватает сертификата биологической безопасности из фильтрационных подразделений. Что же до интегрального коэффициента, так это старье года три уже даже при зачистке не делают.

— А вы неплохо осведомлены, мистер Дэвидсон, — заметила собеседница.

— Мэм, я обязан знать, как добываются образцы. Это прямо влияет на последующую работу.

Ленгли усмехнулся и вклинился в беседу:

— Мистер Дэвидсон, я не стану объяснять вам истинную причину нашего интереса, но, уверен, вы представляете, какие дела в моей компетенции… Так вот, нам крайне необходимо отыскать «образец номер две тысячи шестьдесят восемь, названный после стабилизации Айей Геллан». Причем желательно живым и здоровым. А поэтому нам важно знать подробности о работе с девочкой. Все подробности. Если ваша информация поможет нам в поисках, то обещаю упомянуть об этом при докладе директору.

Главный инженер дрогнувшей рукой потер лоб, затем снова нажал кнопку селектора и сказал в микрофон:

— Принесите мне медицинскую информацию по образцу номер две тысячи шестьдесят восемь. И скажите Эрику, чтобы не копался.

* * *

Старикашка, открывший девушкам дверь, был весьма неприятного вида — сутулый, тощий, с огромным мясистым носом, кустистыми бровями и блестящей лысиной, которую обрамляли жидкие седые кудри. В руках хозяин магазина держал дробовик, а на посетительниц смотрел крайне недобро.

— Гершель, — ухмыльнулась Алиса, отводя пальцем направленный в грудь ствол. — Постоянных клиентов так не встречают.

— Ты, фря косматая, мне прошлый раз всю душу вынесла со своим фартуком. Входи.

Дедок посторонился, и покупательницы зашли в небольшую, но хорошо протопленную и ярко освещенную комнатушку с ростовым зеркалом на стене, кривоватой стойкой ресепшна, отгораживающей дверь в соседнее помещение, и потертым, но вполне уютным креслом в углу.

— Чё надо? — спросил старик, запирая дверь на мощный засов и ставя дробовик у порога. — Если опять фартук, то лучше сразу иди отсюда.

— Нет, — отмахнулась Алиса. — Не фартук. Вот, гляди, какую красавицу привела.

Старик окинул Айю мрачным взглядом, и было видно, что ничего красивого он в ней не видит и не увидит, даже если ему предложат увеличительное стекло.

— И чего?

— Надо ее нарядить. Чтоб тоже стала похожа на человека с глубокой психической травмой, — сказала Алиса, не замечая удивленного взгляда спутницы.

— Насколько глубокой? — уточнил старик, наматывая на палец вытащенную из кармана мерную ленту.

— Ну, приблизительно… — Леди МакГи смерила стоящую рядом девушку пристальным взглядом и заключила: — Приблизительно, как та задница, в которой ты оказался четыре года тому назад. Можно и глубже.

Гершель плюнул и выругался.

— Есть платье императрицы из херова театра. Пойдет?

Алиса уже открыла было рот, чтобы одобрить, но Айя, которой предстояло это надеть, заартачилась.

— Нет, не надо платье! В нем неудобно, — пояснила она, поворачиваясь к Алисе. — Я ж не Доктор Куин, я такое носить не умею…

— Вы определитесь уже, чё вам надо, — разозлился старик. — Психические травмы обнажить или комплексы запрятать? Щас покажу кой-чего.

И он скрылся за стойкой ресепшна, а Алиса беспечно плюхнулась в кресло:

— Наряд должен быть чудным, учти. Керро чётко сказал: чем страннее, тем лучше.

— Я помню, — ответила Айя. — Но надо ведь, чтобы удобно… и функционально еще.

Ее собеседница махнула рукой, мол, дело твое, однако добавила:

— Не будет странно — за нашу не сойдешь. И Керро подставишь.