Начало Игры (СИ)

— Тебя. Хочу занять ее место. Хочу, чтобы ты был со мной. Утром и ночью. Хочу, чтобы твои руки касались не этой суки, а меня. Все, что тебе нужно, это просто принять меня, и я буду принадлежать тебе вся, без остатка… — последнее было сказано шепотом, но прозвучало громче, чем с любым мегафона.

— Это неправильно. — с этими словами, я сделал шаг назад, уходя от пьянящего аромата и взгляда бешеных глаз. Глядя в которые, возникали только одни мысли. Мысли о безудержном, жестком сексе с этой ведьмой. Инга, когда она была в ярости сильно меня возбуждала, и я уже представлял, как вставляю ей сзади, наматывая красные локоны в своем кулаке.

— Это все потому, что меня изнасиловали, да? Брезгуешь? — я не ожидал такого поворота. Казалось она перешагнула и пошла дальше, оставив все произошедшее позади, в старой жизни, но видимо ошибся.

— Дурочка… — сделать шаг вперед, оказалось легче, чем назад. Может потому, что это был порыв заботы, а не вожделения. Обняв девушку, я прижал ее голову к плечу.

Инга не ожидала такого. Она намеревалась, высказать все что думает этому ублюдку, который не хочет связываться с порченной девкой. Вместо насмешек или презрения на лице, парень просто шагнул вперед и обнял. Когда ее в последний раз обнимали? Она не помнила. Может лет в 5, когда мать напилась и признавалась в любви всему миру? Или в 14, когда какой-то пьяный, пристал к ней на улице и пытался засунуть свой член в руку, при этом другой протягивая 10 баксов. Тогда у нее было пиво, и не имея шансов освободиться, от хватки взрослого мужчины, она разбила бутылку и розочкой полоснула по яйцам мудака. Но сейчас все эти мысли, казались такими наивными и глупыми потому, что ее обнимал мужчина, так как должна была обнимать мама в детстве, когда ребенок ощущает себя, в самом уютном месте на всем белом свете, и все тревоги и боль уходят далеко.

Поначалу девушка была напряжена, но по мере того как, рука гладила ее по голове, а щека чувствовала тепло тела, она расслаблялась, пока наконец из ее глаз не хлынул ливень. Она говорила, про все. Детство, нелюбимую мать, плохих учителей, одноклассниц, которые испортили всю юность, наказание и работу в молле, мексиканца насильника, и отношение всех к ней, и про Катрин. Француженка не знала в жизни, что это такое, когда никто тебя не любит и не жалеет. Она училась в институте, путешествовала, у нее были любящие родители, мало ей этого, она еще и Влада получила. Почему Инга, хоть раз в жизни не может удостоиться небольшой улыбки от судьбы? Почему ей уготована участь собирать одни шишки? Неужели всю оставшуюся жизнь, она будет только помоями, под ногами у других людей?

Девушка говорила про обиды детские и взрослые, несправедливое и предвзятое отношение, как она видела, только похоть и осуждение, но никогда любовь в глазах окружающих. Слезы катились градом, как и сопли, и рубашка уже промокла. Но я продолжал крепко держать в руках такую внешне сильную, но ранимую и несчастную внутри красноволоску. Я и подумать не мог сколько всего пережила эта девочка. Нет, девушка. При всей моей нелюбви к истерикам, сейчас я не чувствовал себя, в неприятной обстановке. Ей нужно высказаться и поплакать, иначе рано или поздно, она бы просто свихнулась под грузом внутренних противоречий или стала садисткой, пытаясь показать другим ее боль, и поделиться со всеми остальными.

Незаметно мы перебрались в кресло. Девушка устроилась на моих коленях, и продолжала говорить. Не было и намека на близость. Уж слишком по-семейному это выглядело, все равно, что отец и дочь. Вскоре она успокоилась и уснула, я поднял ее на руки и положил на кровать. Укрыв ее одеялом, собрался уходить, когда ладонь девушки, прикоснулась к плечу, привлекая внимание:

— Спасибо тебе, Влад. — раздался в темноте голос Инги.

— Не за что. Спи. Потом договорим. — поцеловав фурию в лоб, я вышел из комнаты, в смятенных чувствах.

С одной стороны, Ингу, побитую жизнью и пережившую психологическую травму, можно оправдать. Я подавшись мужскому пороку, вовремя не предвидел такой поворот. Но кто же знал, что ревность и чувство собственничества, приведет к перестрелке и почти убийству. Что творится в голове у женщин? Бог его знает. Возможно хоть он в курсе, но это неточная информация. С другой, стоило обратить внимание на тревожный звоночек. Честно, я не знаю, что делать. Ладно, пока ничего непоправимого не произошло. Катрин выжила, а с вооруженной стервой, надеюсь в ближайшее время разберусь. В крайнем случае, ультимативное решение товарища Сталина, то самое «Расстрелять!», всегда возможно исполнить.