Начало христианства на Руси

Выходцы из пленников, смерды близко стояли к челяди и во многом напоминали рабов. Но полного тождества между челядью и смердами все-таки не было. Положение челяди, находившейся в частных руках, и смердов, сидящих на государственных землях, несколько различалось. Смерды вели собственное хозяйство, при наличии сыновей завещали им свое имущество. Они платили князю «продажу» (судебный штраф), что выделяло их из остальной массы рабов.

Наделение смердов некоторыми преимуществами по сравнению с обычной челядью находит объяснение прежде всего в их обязанностях. Смердов-пленников древнерусские князья использовали для защиты границ. Смерды поставляли лошадей, необходимых для организации походов против кочевников. Они, наконец, платили дань, вливавшуюся в государственный бюджет. Вот почему переселение пленников воспринималось как событие государственного значения.

Смерды в своем первоначальном значении – государственные рабы. Со временем князья, как представители государственной власти, стали передавать их частным владельцам и духовным корпорациям, иллюстрацией чего и служит грамота Изяслава Мсти-славича Пантелеймонову монастырю. Так возникала группа частновладельческих (в нашем примере – монастырских и церковных) смердов, которые постепенно превращались в феодально-зависимых. Но переход смердов из рабства в феодальную неволю не являлся следствием какой-то особой экономической политики древнерусской церкви, а объяснялся конкретными обстоятельствами. К тому же превращение смердов в феодально-зависимых в XII веке только началось.

В церковных уставах Владимира и Всеволода есть статьи, где называются церковные люди, в том числе несвободные: пущенники, задушные люди, прощенники, а также изгои. Устав Всеволода указывает на источники изгойства: «попов сын грамоте не умееть, холоп из холопства выкупится, купец одолжает… князь осиротееть». Оставим в стороне князя-сироту, лишенного стола вследствие ранней смерти отца, разорившегося купца, неграмотного поповича, то есть людей, оказавшихся на житейской мели, но не вкусивших горечи «работного ярма», и обратимся к изгою, вышедшему из холопства.

Для понимания сущности изгойства очень важны этимологические разыскания лингвистов. По их наблюдениям, термин «изгой» восходит к слову «гоить», означавшему «жить, давать жить, устроить, приютить». Изгой, следовательно, это человек «изжитый», выбитый из привычной колеи, выпавший из прежнего своего состояния. Таким «изжитым» из рабства и являлся выкупившийся на волю холоп.

Выкуп рабов на свободу (вольноотпущенничество) широко бытовал в варварских обществах. И везде, не исключая Руси, освобожденный раб не обрывал полностью связи с господином. Становясь вольноотпущенником, он из раба превращался в полусвободного. Положение вольноотпущенника не было временным состоянием – в нем жили и умирали. Вольноотпущенничество – особый социальный институт, характерный для древних народов.

Причины зависимости вольноотпущенника от своего недавнего хозяина коренились в социальных условиях варварского общества. Человек тогда мог сохранить свой общественный статус, находясь лишь в той или иной социальной группе. В противном случае он как бы выпадал из системы социальных связей и переставал считаться человеческим существом, становясь легкой добычей сильного. [12. См.: Гуревич А.Я. Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе. М., 1970. С. 116-144.]

В Древней Руси сложилась практика, когда отпущенные за выкуп на свободу холопы (изгои) уходили от своих старых господ, но отдавались под патронат церкви, которая заменяла им прежних владельцев. Это засвидетельствовано церковными уставами. Однако бывало и так, что сами хозяева изгоев отдавали их церкви. Пример такого рода перевода изгоев в ведение церкви представляет грамота князя Ростислава. Князь вместе со смоленской общиной пожаловал епископу села Дросенское и Ясенское, населенные изгоями, в результате чего они становились церковными людьми.

Зависимость изгоев не феодальная. Выступая в качестве полусвободных, они составляли промежуточную социальную категорию между свободой и рабством, типичную для обществ с незавершенным процессом классообразования. Однако изгойство могло эволюционировать в феодальную зависимость. К сожалению, из-за отсутствия соответствующих сведений нельзя сказать, насколько явственно этот процесс обозначился в Древней Руси.

К полусвободным изгоям примыкали пущенники – отпущенные на волю без выкупа рабы. Мотивы их освобождения бывали разные: благодарность за долгую и верную службу, награда за отдельное проявление преданности со стороны раба, спасшее жизнь господину, старость и болезнь раба, смерть господина, не имеющего наследников. Освобождение и в данном случае носило условный характер: отпущенный делался полусвободным и переходил в разряд людей, подведомственных церкви.