Начало конца

В полумраке подвала всё же был виден дикий ужас в глазах обеих женщин. Но как только Витала жёстко спросил, где дружки рыжей, она тут же узнала его и осмелела. Она начала брыкаться ногами, и когда Витала, получив сразу несколько ударов по ногам, ослабил хватку, она закричала что есть сил:

— Же-ня, сюда ско...

Витала вновь сжал её горло и крикнул прям в лицо:

— Ну-ка говори, сука, где твои дружки живут! Или я тебя изуродую прям здесь!

Задыхаясь, она всё ещё продолжала брыкаться, и пацанам пришлось держать и её ноги.

— Говори, бл...дь, падла рыжая, где они живут! — опять крикнул ей Витала и ослабил хватку, чтобы она могла дышать и говорить.

— Не трогайте меня, отпустите, — прохрипела кооператорша.

— Давай говори быстро, сука! — крикнул ей в ухо держащий её с одного боку Дон. — Или мы отье...ём тебя щас по кругу.

Глаза её подруги, которую удерживал один Слава, округлились и повернулись в сторону двери в подвал. Это заметил Филипп и подал знак Кравцу, который стоял у входа. Слава по-прежнему зажимал рот подруги, и она сильно замычала через нос, когда на пороге появился её муж. Он сделал зверское лицо и с диким криком кинулся на Славу, но был сбит сильным ударом Кравца, который тут же напрыгнул на него сверху и стал бить его кулаками по затылку, пытаясь оглушить. Тот никак не отключался и дико кричал. Но этот крик подействовал только на рыжую, которая до этого момента надеялась, вероятно, только на него. В её глазах, в которых и без того был страх, теперь был настоящий ужас.

— Отпустите, пожалуста, я не знаю где они, — хрипела она.

— Ты чё, тебя в натуре трахнуть здесь, что ли?! — Витала дышал ей прям в лицо. — Ну-ка разденьте эту суку, а то она думает я шучу...

Пацаны стали срывать с неё одежду. Она отчаянно сопротивлялась и хотела кричать, но Витала опять сдавил ей горло. раздеть полностью не получалось, как только её руки отпускали, чтобы снять олимпийку от спортивного костюма, она начинала махать ими и пытаться оторвать руку от своего горла,. Поэтому ограничились только тем, что расстегнули эту олимпийку и спустили трико до колен.

— Только не надейся, что я сам тебя трахать буду, — зло сказал Витала и, порвав ей ещё футболку, под которой не оказалось лифчика. Осмотрелся вокруг и сказал: — Подайте мне вон ту бутылку.

Ему в руку сунули пустую бутылку из-под растительного масла. В подвале было довольно грязно и бутылка была вся в каких-то жирных и грязевых пятнах.

— Сорвите ей трусы, — сказал Витала и как только держащий её руку с другого бока Дон дернул за трусы и разорвал их, опять прорычал в лицо кооператорше: — Щас я тебе эту бутылку в пи...ду засуну, и разобью её там, если не скажешь...

Она с ужасом в глазах отчаянно заметалась, пытаясь что-то сказать, но получался только хрип. Витала прислонил бутылку к её половому органу и сказал, отпустив горло.

—. А ты думала я шучу?! Твои быки мне все рёбра поломали, мне не до шуток! Давай говори, где они...

— Я не знаю! Клянусь, я не знаю. Это Степаныча дружки какие-то, я им деньги плачу, чтоб они меня защищали. Заставляют платить.;.

— Что-о?! — закричал Витала, перебив её. — Заплатила им, чтоб они мне рёбра переломали?! Теперь мне, сука, платить будешь, чтобы я лечился! Поняла, бл...дь?

В этот момент Кравцу всё-таки удалось вырубить мужа подруги. И как только тот перестал кричать, его жена каким-то невероятным усилием вырвалась от Славы и с криком кинулась' к мужу.

— Заткни ей пасть! — рявкнул Витала и повернулся опять к рыжей. — Не слышу! Ты поняла меня?!

— Да, — всхлипнула кооператорша. Она уже не пыталась кричать и только плакала. Витала отпустил её горло, взявшись за разорванную футболку.

— Сколько ты им заплатила?!

— Я ещё не платила, — ответила она, продолжая плакать.

— Ты мозги не е...и! Сколько заплатишь?!

— Сто пятьдесят в неделю сказали...

Витала растерялся. Для него это было что-то новое, ведь он с детства привык, что зарплату родители получали только раз в месяц, максимум два, если брали аванс. И стипендию он и раньше забирал только раз в месяц, учась ещё в первом училище, где учащимся платили только по десять рублей. И сейчас обложил данью крестов со второго училища, с которого его так же выгнали. Но тоже рассчитывал получать с них только раз в месяц. А тут эта рыжая кооператорша будет платить каждую неделю по столько, сколько его родители за месяц получали. Да ещё и за что? За то, чтоб её защищали от него же! Сначала он даже не нашёл, что сказать, и на несколько секунд замолчал. Потом, чувствуя, что может выглядеть растерянным не только в глазах своих друзей, но и перед кооператоршей, он приблизил к ней своё злое лицо и произнёс первое пришедшее в голову разумное решение:

— Ты эти деньги нам отдавать будешь. А этим быкам скажи, что если имеют чё-то против, в пятницу вечером пусть приходят на ДОСА. Поняла? Так им и скажешь. А к тебе будет каждую неделю подходить человек от меня...

Всё поняла?

Она закивала головой. С мокрого от слез и соплей лица при этом закапало, и Витала дал знак Филиппу отпустить руки. Она сразу стала вытирать лицо, все ещё плача.