Начало Ливонской войны 1558-1570 гг. и столкновение интересов Великого княжества Литовского и Московского государства

А.Н. Янушкевич

НАЧАЛО ЛИВОНСКОЙ ВОЙНЫ 1558-1570 гг. И СТОЛКНОВЕНИЕ ИНТЕРЕСОВ ВЕЛИКОГО КНЯЖЕСТВА ЛИТОВСКОГО И МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВА

Начало Ливонской войны справедливо вызывает постоянный ин­терес исследователей. Неоднократно подчеркивался ее «странный» характер¹. Особое внимание вызывало поведение московского прави­тельства. Ставилось множество вопросов, давалось множество отве­тов, но все равно нельзя сказать, что проблема окончательно решена По нашему мнению, одной с главных причин такого положения ве­щей является рассмотрение начальной фазы войны как факта только московско-ливонских отношений. Игнорирование «литовского» (ра­зумеется, в историко-политическом, а не в современном этнополитическом смысле) фактора приводило исследователей в ловушки ин­формационного вакуума, а значит, к заранее неверным выводам и хотя логически скроенным, но на самом деле не наилучшим образом аргу­ментированным концептуальным построениям. А ведь именно война с Великим княжеством Литовским (BKJ1) стала для Московии² глав­ным моментом ее внешней политики в 60-е гг. XVI в.

В российской историографии за последнее десятилетие появилось несколько интересных научных работ, посвященных предпосылкам и событиям начальной стадии Ливонской войны 1558-1570 гг. Безус­ловно, значительным явлением стал выход первого обобщающего труда по истории внешней политики России. Большое место в нем от­ведено характеристике Ливонской войны. Однако разделы о предыс­тории и начале Ливонской войны, написанные А. Виноградовым, на наш взгляд, с концептуальной и аргументационной стороны не всегда достаточно удовлетворительны. Несмотря на имеющиеся удачные за­мечания, от внимания автора ускользают многочисленные факты, из- за ненадлежащей интерпретации источников часто устанавливаются необоснованные причинно-следственные связи событий³.

А. Филюшкин дал развернутую критику двух распространенных в историографии дискурсов Ливонской войны. Он обосновывает, что Московия вовсе не вела Ливонскую войну за выход к Балтийскому морю и не стремилась проявлять имперские амбиции по отношению к Европе. При этом А. Филюшкин дает развернутую характеристику дипломатических отношений и военных действий в начале Ливонской войны⁴.

Не так давно из печати вышла долгожданная монография А.Л. Хорошкевич, посвященная анализу внешней политики России в контексте международных отношений в Восточной Европе в середине XVI в. Ее критика дана нами в специальной рецензии⁵. Здесь только упомянем, что исследовательница в своих рассуждениях отталкивается от посту­лата о разногласиях между царем Иваном IV и боярами относительно развития внешней политики Московского государства и стремится открыть внешнеполитические факторы влияния на его внутриполити­ческое развитие ⁶.

Наиболее взвешенный подход к характеристике ливонской поли­тики Московского государства и ВКЛ в середине XVI в. встречается в новейшей биографии Ивана Грозного, созданной Б.Н. Флорей. Он по­следовательно доказывает, что сущностью внешнеполитической про­граммы Москвы в конце 50-х гг. XVI в. было стремление решить сразу две проблемы — ливонскую и крымскую. Поражение этого проекта вы­звало втягивание Московии в широкомасштабную войну в Прибалтике и падение Избранной рады во главе с А. Адашевым и Сильвестром⁷.

* * *

В конце 1557 г. крымские татары неожиданно совершили напа­дение на земли Волыни и Подолья, принадлежавшие ВКЛ. Это на­падение имело трагические последствия для местного населения. По информации московского летописца, татары захватили в плен более 40 тыс. человек⁸.

Поход крымских татар на Волынь был вовсе не случайным. В ян­варе 1558 г. Москву посетил крымский посол Янбулдуй Мелдеш, изложивший предложения своего правителя. Крымский хан хотел заключить двустороннее соглашение с Московией. Оно имело бы четкую антилитовскую направленность — не случайно крымский по­сол, подтверждая серьезность намерений Крыма, ссылался на недав­ний поход татар на Украину⁹.

Для крымских властей характерна политика балансирования меж­ду двумя северными соседями, целью которой было обезопасить себя от ударов с их стороны и получение больших «поминок». Московия всю вторую половину 50-х гг. XVI в. демонстрировала агрессивную активность по отношению к Крымскому ханству, совершая успешные военные акции. В Бахчисарае хотели избавиться от этой проблемы, и в ситуации внутренних осложнений ставка была сделана на примире­ние с Москвой.

Источники свидетельствуют, что в это время татары целенаправ­ленно искали примирения с силами, угрожавшими безопасности Кры­ма. Здесь уместно вспомнить неудачную попытку перетянуть на свою сторону Дмитрия Вишневецкого, на что указывает грамота Сигизмунда Августа к крымскому хану¹⁰. Подобные же мотивы определяли направление на союз с Московией, что не могло состояться без пере­смотра отношений с Литвой.