Начало (ЛП)

— Ты нервничаешь из-за меня? — спросил он. Его голос походил на скольжение шёлка по коже, гладкий и всячески соблазняющий.

Конечно, я нервничала. Как могло быть иначе, когда я слышала этот голос, видела глаза, прикованные ко мне, и притягивающую улыбку на его губах? Всё в нём вызывало во мне трепет.

— Нет, — соврала я, но моё сердце колотилось в груди, угрожая выдать мои чувства.

Он скептически поднял бровь и придвинулся ближе, словно предлагая сопротивляться ему. Я уже знала, что проиграла бы этот раунд. Я вытянулась вдоль каменной стены, чтобы устоять и не рухнуть под таким неожиданным напором.

— Может быть, чуточку, — призналась я

На его губах появился намек на улыбку, пока он изучал мои глаза с такой проницательностью, что у меня щёки покраснели.

— Я тебе нравлюсь, — уличил он меня, и, кажется, его это забавляло.

— Нет! — из-за того, как он это сказал, мне расхотелось доставить ему это удовольствие.

Он придвинулся вплотную, пока мы почти не соприкоснулись, упёр руки в каменную стену по обе стороны от меня и наклонился.

— Ты уверена в этом? — прошептал Доминик мне на ухо.

Я даже в своём имени не уверена.

Его губы изогнулись в довольной ухмылке.

— Вот что я подумал, — произнёс он, в то время как его глаза скользнули поверх моей головы в темноту позади, прежде чем снова в задумчивости остановиться на моём лице.

— Скажи мне, Джемма, ты когда-нибудь целовалась?

Теперь моё сердце бешено забилось. Если бы он мог это слышать, если бы мог чувствовать его удары, он бы узнал ответ. Но поскольку он ничего этого не мог, я скорее умру, чем признаюсь, что никогда не целовалась.

— Сто раз, — сказала я, и поёжилась от своего ответа.

— Думаю, ты врёшь, ангел.

Не поднимая глаз, я ответила: — Может быть, чуточку.

Он вдруг провёл руками по моим волосам, и, убрав выбившиеся пряди с моего лица, погладил по щекам. Я дрожала от его ласки и лишь выдохнула, когда он обхватил моё лицо руками.

— Сейчас я тебя поцелую, — сообщил он. — Ты не против?

Странный, булькающий звук, похожий на неразборчивое бормотание, вырвался из моего горла. Думаю, это означало «да».

Я посмотрела в его тёмные, тлеющие глаза и ахнула, когда он коснулся моих губ большим пальцем, умышленно дразня меня, перед тем, как прижаться к ним своими губами.

От его поцелуя я почувствовала будто воспарила вверх, как ракета, обжигающий импульс прошиб каждую клеточку моего тела. Его губы действовали жадно, умело, и когда я последовала его примеру, Земля остановила своё вращение в честь моего самого первого поцелуя. Моего дурманящего первого поцелуя.

Кажется, минула целая жизнь, прежде чем его губы оторвались. И тут же возникли чуть ниже моего уха — он проделал дорожку поцелуев вниз по моей шее и, достигнув плеча, совершил обратное восхождение — нежно, медленно. Восхитительно медленно.

А потом пришла боль.

Поток мягких бархатистых поцелуев иссяк, сменившись жжением в шее… Я поморщилась и попыталась вывернуться, но не сдвинулась ни на йоту. Что-то жалило меня, и хуже всего — я не могла это прекратить.

А затем, с беспощадным озарением, я с ужасом поняла, что это был он — Доминик.

Он укусил меня.

Глава 16.

Реальность кусается

Я слышала собственный пульс в ушах, пока Доминик Хантингтон, прижав меня грудью и рыча, нахально кормился мной. Мне хотелось дать отпор, ударить его больнее и убежать, но я не могла пошевелиться. Я могла только хныкать в его руках.

Со мной творилось что-то странное.

Чувство полного безразличия накрыло меня с головой. Умиротворение разнеслось по крови и наполнило каждую клеточку моего тела. На ровном месте я едва держалась на ногах. Колени подкашивались. В остальных частях тела ощущалось покалывание, дарящее неестественное спокойствие, безмятежность и что-то ещё, что-то ужасное…

Наслаждение.

Доминик. Это он проделал со мной — обездвижил своим ядовитым укусом змеи. И схваченная им, всё, на что я была способна — позволить горячим слезам оставлять обжигающие дорожки на моём лице.

Я теряла контроль над окружающим, меня мутило от любого движения. Подкравшееся ниоткуда оглушительное жужжание заполнило голову, подавляя все сторонние звуки. Я перестала слышать себя. Это конец. Я либо упаду в обморок от потери крови, либо того хуже — умру, потому что он не собирался останавливаться.

Веки стали слишком тяжелыми, чтобы оставаться открытыми, и против моей воли опустились. Следом налились свинцом руки и повисли по обе стороны. Я обмякла мертвым грузом в руках Доминика, а потом вдруг начала падать, осев на землю.

Он отпустил меня?

Или я умерла?

Потребовались все остатки сил, чтобы вырваться из губительной дрёмы, открыть глаза и посмотреть, как темноволосый незнакомец оторвал от меня Доминика и тащит его подальше, заключив в медвежьи объятия.

— Что ты наделал? — прошипел он, швырнув Доминика на землю на несколько футов.