Начало нас (ЛП)

— Это трагическая любовь, — защищает она. Райли лично подвергается нападкам из-за моих замечаний, и я с уверенностью могу заключить, что «Великий Гэтсби», вероятно, ее любимая книга. Потому что она так защищает некоторых глупых вымышленных персонажей. — Конечно, я не ожидаю, что ты это поймешь.

Я усмехаюсь в ответ. 

— Любовь – это всегда трагедия.

— Значит, ты думаешь, что ты особенный только потому, что считаешь книгу плохой, в то время как все остальные хвалят ее как классику?

Я просто пожимаю плечами, прежде чем положить кусочек клементина в рот. Всплеск вкуса наполняет мой рот, и, черт возьми, это хорошо. Сладкий и острый — с небольшим количеством развлечения, пока я наблюдаю, как Райли Джонсон обдумывает мои слова.

— Я видела твоего близнеца. — Райли подносит руку к лицу, чтобы найти тень от солнечного света, и щурится на меня. — Почему ты здесь?

— Почему ты здесь? — Я стреляю в ответ, но затем смеюсь. — Ой, подожди, я знаю.

Ее тело напрягается, и я наблюдаю, как сжимаются ее челюсти. Она крепче сжимает книгу. Я жую клементин, пряча ухмылку. 

— Я был там в тот вечер, на рождественском гала-концерте. У меня было место в первом ряду, чтобы наблюдать за твоим падением. Я практически распадался от скуки. Но должен сказать, как ты облевала дорогие туфли своего отца, сделало мою ночь более интересной.

Райли потрясенно вздыхает, и я вижу тот самый момент, когда ее самообладание меняется. Ее тело дергается, как будто я дал ей пощечину, а ее щеки краснеют от смущения. Я не скучаю по тревожному подергиванию ее челюсти или по тому факту, что ее взгляд ускользает от меня. Я изучаю ее с тихим интересом.

Райли Джонсон - это определенно что-то.

Еще минуту назад она была свирепой, но как только я упомянул о той ночи, она сразу стала кроткой. Как побитый щенок - маленькая и легко пугливая.

Видите ли, меня всегда тянет к сломанным вещам; это своеобразный интерес. Меня тянет не исправлять их, а наблюдать, как из них вытекает отчаяние, видеть, как далеко они зайдут. И насколько тонка завеса жизни и смерти. Однажды мы с Коулом нашли раненую птицу. Пока он бросался на помощь, желая помочь — я же был просто очарован сломанным крылом птицы и ее борьбой за то, чтобы снова летать.

А Райли Джонсон?

Она сломанная красивая штучка.

Ее сломленность соблазняет меня; это питает яд в моей душе.

Она поднимается на ноги, беря с собой одеяло и книгу. Райли пытается бесшумно пройти мимо меня, и мне это забавно. Это все, что потребовалось, чтобы заткнуть ей рот? Она делает себя легкой мишенью и не осознает, что такие мальчики, как я, — мы видим уязвимость и набрасываемся на нее.

Давай, Райли Джонсон. Где в тебе огонь, тот, который я видел всего минуту назад? Я знаю, что она больше, чем эта жалкая слабачка.

Моя рука вытягивается наружу, и мои пальцы касаются ее светлых волос. Я обматываю шелковистую прядь вокруг указательного пальца, прежде чем притянуть ее к себе. Райли ковыляет ко мне, прежде чем встать на ноги. Но она по-прежнему не смотрит мне в глаза.

Я наклоняю голову, изображая невиновность, прежде чем извергнуть яд, который, как я знаю, причинит принцессе еще большую боль. 

— Маленькую Мисс Популярность свергли с трона.

Ее губы раздвигаются с тихим вздохом, и она делает судорожный вдох, прежде чем ее взгляд, наконец, падает на меня. В ее карих глазах блестят золотые точки. 

— Ты находишь это забавным, не так ли? Смеяться над чьим-то падением? Высмеивать их поражение? Это очень типично для тебя, Беннетт. Я даже не удивлена.

— А ты что?

— Что я? — Она резко огрызается.

Я снова дергаю ее за волосы, просто так. 

— Потерпела поражение.

— Разве тебя там не было? — Ее раздражение сквозит в ее словах. — Разве ты не видел, что произошло?

Я видел, конечно. Но это была лишь внешняя оболочка Райли Джонсон. Ведь даже такие красотки, как моя заклятая соперница, таят в себе темные и грязные секреты. Так, какие же у нее? Мои глаза блуждают по ее лицу и телу, задерживаясь на ее сиськах и покачивании бедер. Желтое платье идеально облегает все ее изгибы.

— Знаешь, что ты мне напоминаешь? — Мои губы дергаются в полуулыбке при воспоминании. — Однажды я нашел раненую птицу. Крыло было сломано.

Ее розовые губы образуют безмолвное «О».

— Она умерла, — говорю я ей.

Она отдергивается, и ее губы сердито кривятся. 

— Я напоминаю тебе мертвую птицу? Отпусти мои волосы, Колтон.

Я не отпускаю. Интересно, она всегда такая оборонительная и настороженная? 

— Знаешь, почему она умерла?

— Нет. — Она рычит, но это едва ли похоже на рычание котенка. — Мне все равно, теперь отпусти меня.

— Потому что птица потеряла желание выжить. Вот почему ты мне это напоминаешь. — Я опускаю голову, приближая наши лица. Ее дыхание прерывистое, и я понимаю, что начинаю ее злить. Мои легкие наполняются ядом, я вдыхаю ее гнев.

Вот откуда мое удовольствие — я бешу людей, потому что их гнев питает ненависть внутри меня. Зависимость проявляется во всех формах. Это мой любимый препарат.