Начало опричнины

    Прекращение репрессий и прочие уступки со стороны I опричного правительства ободрили оппозицию и породили повсеместно надежду на полную отмену опричнины. Иностранцы, ездившие в Москву в тот период, утверждали, что в России назревают важные события. «Другое правление должно прийти в стране... Против этого (против какого-то тяжелого земского налога. — Прим. Н. М. Карамзина) воспротивились многие из его (царя. — Р.С.) подданных из числа именитых господ, которых он (царь. — Прим. Н. М. Карамзина) желал погубить, а некоторых желал перевести из их имений в другие места»[1415].

    Земщина должна была выплатить царю сто тысяч рублей при учреждении опричнины. На соборе было принято решение об обложении земщины новыми обременительными налогами в связи с продолжением войны за Ливонию. Очевидно, эти поборы и вызвали возражения со стороны «именитых господ» земщины. Другой причиной недовольства земщины были репрессии и земельные конфискации опричных властей.

    Во время собора в столице было тревожно. Все ждали перемен. Земский летописец внес в официальную летопись известие о том, что 26 июня 1566 г., накануне открытия собора, в Москве разразилась страшная буря, «взошла туча темна и стала красна, аки огнена, и опосле опять потемнела, и гром бысть и трескот великой и молния и дождь, и до четвертого часу»[1416]. Зловещее предзнаменование вызвало много толков в столице.

* * *

  Выступления против опричнины виднейших руководителей: земщины боярина кн. П. М. Щенятева и главы церкви митрополита Афанасия положили начало первому глубокому; кризису в истории опричнины.

  Князь П. М. Щенятев был младшим сородичем удельных князей Бельских и Мстиславских и принадлежал к числу самых авторитетных членов земской Боярской думы[1417]. Он имел особые причины протестовать против репрессий. Род Патрикеевых, тесно связанный с княжеским домом Старицких, очень сильно пострадал от опричнины. Один из братьев Щенятева боярин князь И. А. Куракин попал в монастырь, двое других братьев оказались в ссылке[1418]. Никто из них не получил амнистии накануне собора. К началу 1566 г. князь П. М. Щенятев лишился некоторых богатейших родовых вотчин, перешедших в казну[1419]. В знак протеста против действий царя Щенятев сложил с себя сан боярина и самовольно ушел в монастырь[1420].

     Попытаемся уточнить, когда это произошло, и с этой целью сопоставим между собой поручные грамоты бояр за 1565 и 1566 год. Можно установить, что после апреля 1566 г. правительство впервые включает в текст поручных грамот обязательство «в чернцы не постричися». (В грамоте князя М. И. Воротынского, датированной апрелем, это обязательство еще отсутствует. Зато оно встречается в грамотах боярина Очина и Охлябнина весны — лета того же года.)[1421]. По-видимому, изменение текста портных грамот было прямым следствием самовольного пострижения князя Щенятева.

     Выступление боярской оппозиции поддержал глава церкви митрополит Афанасий. 19 мая 1566 г. он демонстративно сложил с себя сан митрополита и удалился в Чудов монастырь[1422]. Правительство поспешило заявить, будто митрополит ушел в отставку «за немощию велией». Но подлинной причиной отставки Афанасия были его разногласия с царем по поводу опричнины[1423].

     Узнав об уходе в монастырь митрополита, Грозный спешно вернулся с южной границы в Москву[1424]. После совета с земской думой и священным собором он согласился возвести на митрополию казанского архиепископа Германа Полева[1425]. Рассказывают, что Полев переехал на митрополичий двор и жил там в течение двух дней. Будучи противником опричнины, архиепископ пытался воздействовать на царя и в беседе с ним грозил страшным судом, «тихими и кроткими словесы его (царя. — Р. С.) наказующе...»[1426]. Когда содержание беседы стало известно руководителям опричной думы, те высказались против избрания Полева. По настоянию боярина Басманова Грозный предложил архиепископу немедленно покинуть митрополичий двор.

 Боярская дума и духовенство были возмущены бесцеремонным вмешательством опричнины в церковные дела. Раздор между царем и руководством земщины достиг высшего предела после отставки митрополита Афанасия и изгнания с митрополичьего двора Германа. Распри с духовной властью, обладавшей большим авторитетом, ставили царя в исключительно трудное положение, что и вынудило его пойти на уступки земщине в вопросе о новом кандидате в митрополиты. Этим кандидатом был игумен Соловецкого монастыря Филипп, в миру Федор Степанович Колычев.