Начало Ордынской Руси

«Страшно за ношу мою (за Анхиса со святынями. — Авт.) и за спутника страшно не меньше.
Вот и ворота видны; я думал, путь мой окончен —
Но показалось мне вдруг, что ДО СЛУХА ДОНОСИТСЯ ЧАСТЫЙ
ШОРОХ ШАГОВ. И родитель, ВО ТЬМУ вперившийся взором,
Крикнул: „БЕГИ, МОЙ СЫН, БЕГИ: ОНИ УЖЕ БЛИЗКО!
ВИЖУ: ЩИТЫ ИХ ГОРЯТ И МЕДЬ МЕРЦАЕТ ВО МРАКЕ“.
Тут-то ВРАЖДЕБНОЕ МНЕ божество (не знаю, какое)
Разум похитило мой, помутив его страхом: покуда
Я без дороги бежал, выбираясь из улиц знакомых,
ЗЛАЯ СУДЬБА У МЕНЯ ОТНЯЛА СУПРУГУ КРЕУСУ:
То ли замешкалась где, заблудилась ли, села ль, уставши, —
Я НЕ ЗНАЮ ДОСЕЛЬ, — НО ЕЁ МЫ НЕ ВИДЕЛИ БОЛЬШЕ.
Я ж оглянулся назад, о потерянной вспомнил не раньше,
ЧЕМ НА СВЯЩЕННЫЙ ХОЛМ К СТАРИННОМУ ХРАМУ ЦЕРЕРЫ
МЫ ДОБРАЛИСЬ. ПРИШЛИ СЮДА ВСЕ — ОДНОЙ НЕ ХВАТАЛО;
Мужа, и сына, и слуг ожиданья она обманула.
О, кого из богов и людей в тот миг, обезумев,
Я не винил? ЧТО ВИДАЛ Я СТРАШНЕЙ В ПОВЕРЖЕННОЙ ТРОЕ?
…
Прежде спешу я к стене и к воротам, откуда я вышел,
Тем же путём возвращаюсь назад и ВО ТЬМЕ ОЗИРАЮСЬ:
Жутко повсюду душе, сама тишина устрашает.
…
Дальше иду: предо мной Приамов дворец и твердыня;
Храма Юноны ПУСТЫ КОЛОННАДЫ — ТОЛЬКО ОТБОРНЫХ
ДВОЕ СТРАЖЕЙ СТОЯТ: Улисс проклятый и Феникс,
ЗОРКО ДОБЫЧУ ХРАНЯ. Сюда несли отовсюду
Трои казну и престолы богов, из горящих святилищ
Взятые дерзко врагом, золотые чаши литые,
Груды одежд. И тут же, дрожа, вереницею длинной
Матери, дети стоят.
Даже голос подать я решился в сумраке ночи,
Улицы криком своим наполнил и СКОРБНО КРЕУСУ
СНОВА И СНОВА К СЕБЕ ПРИЗЫВАЛ СО СТОНОМ, — НО ТЩЕТНО.
ТАК Я ИСКАЛ БЕЗ КОНЦА, ВНЕ СЕБЯ ПО ГОРОДУ РЫСКАЛ;
ВДРУГ ПРЕД ОЧАМИ ПРЕДСТАЛ ПЕЧАЛЬНЫЙ ПРИЗРАК КРЕУСЫ:
ТЕНЬ ЕЁ ВЫШЕ БЫЛА, ЧЕМ ПРИ ЖИЗНИ ОБЛИК ЗНАКОМЫЙ.
Тотчас я обомлел, и голос в горле пресёкся.
Мне сказала она, облегчая заботы словами:
…
„НЕ БЕЗ ВОЛИ БОГОВ ВСЁ ЭТО СВЕРШИЛОСЬ,
И не судьба тебе спутницей взять отсюда Креусу:
Не дал этого нам властитель бессмертный Олимпа!
Долго широкую гладь бороздить ты будешь в изгнанье,
Прежде чем в землю придёшь Гесперийскую, где ТИХОСТРУЙНЫЙ
ТИБР лидийский течёт среди мужами возделанных пашен.
Ты счастливый удел, и царство себе, и супругу
Царского рода найдёшь; так не плачь по Креусе любимой!
…
Здесь удержала меня богов ВЕЛИКАЯ МАТЕРЬ.
НЫНЕ ПРОЩАЙ и храни любовь нашу общую к сыну!“
Слёзы я лил и о многом сказать хотел, но, промолвив,
ПРИЗРАК ПОКИНУЛ МЕНЯ И РАСТАЯЛ В ВОЗДУХЕ ЛЁГКОМ.
ТРИЖДЫ ПЫТАЛСЯ ЕЁ УДЕРЖАТЬ Я, СЖИМАЯ В ОБЪЯТЬЯХ,
ТРИЖДЫ ИЗ СОМКНУТЫХ РУК БЕСПЛОТНАЯ ТЕНЬ УСКОЛЬЗАЛА,
Словно дыханье легка, сновиденьям крылатым подобна.
НОЧЬ НА ИСХОДЕ БЫЛА, когда вновь друзей я увидел.
Тут, удивлённый, НАШЁЛ Я ТОЛПУ ОГРОМНУЮ НОВЫХ
СПУТНИКОВ; к нам, что ни час, стекались матери, мужи.
К нам молодёжь собралась — поколенье изгнанников жалких!
Шли отовсюду они, и сил и решимости полны
В землю любую со мной отплыть, куда захочу я»

.

[27], с. 159–161.