Начало отечества

Так учился грамоте былинный удалец новгородец Василий Буслаев. И учение даром не пропало - пригодилось, когда Василий задумал собирать дружину. Он начал дело с составления многочисленных "ярлыков скоропищатых", которые разослал во все улицы и переулочки Новгорода. Прочитав их, пришли на широкий двор Буслаева его сподвижники - и крепкоголовый Костя Новоторженин, и братья-боярченки Лука да Мосей, и семь "братов Сбродовичей" - всего тридцать человек без единого...

Число найденных берестяных грамот (а именно такими были скорее всего и "ярлыки" Василия Буслаева) увеличивается непрерывно, сейчас их уже более шести сотен - таков итог 30 лет непрерывных работ Новгородской экспедиции. Растет число упомянутых в них людей - их уже тысячи, - деревень, рек, событий, дел. "И можно искренне позавидовать будущим историкам, - считает В. Л. Янин. - Они, сосредоточив в своих руках тысячи берестяных писем, будут знакомы с доброй половиной средневековых новгородцев и услышат от них ответ на любой вопрос, встающий в процессе исследования. Для них стена столетий рухнет и взору предстанет живая картина средневекового города, сверкающего сотнями красок и наполненного шумом тысячи голосов". Все разнообразнее становится этот слышимый внимательному исследователю гомон древнего новгородского люда, навсегда запечатленный грамотами. Многое в истории Новгорода и всей Древней Руси благодаря им проясняется, видится четче и рельефнее. Но вместе с тем грамоты ставят новые вопросы. Ведь каждая из них - уникальный человеческий документ и почти каждая - загадка, требующая для истолкования широких знаний, настойчивости, остроумия. О решении таких задач, связанных с расшифровкой, толкованием и объяснением грамот, ярко рассказал в своей замечательной книге "Я послал тебе бересту" руководитель Новгородской археологической экспедиции Валентин Лаврентьевич Янин, давший объяснения сотням грамот. Но загадок осталось немало - хватит многим пытливым умам. Когда листаешь 7-томное академическое издание "Новгородские грамоты на бересте" и внимательно вчитываешься в древние, чаще всего отрывочные (только четверть найденных грамот сохранилась целиком, остальное-фрагменты) тексты, вопросы возникают один за другим. На какие-то ответ уже дан, а другие загадки еще только ждут его...

Вот, например, грамота No311, найденная в 1957 году возле мостовой Великой улицы.

По начертанию букв и месту залегания она уверенно датируется рубежом XIV и XV веков. Перевод ее не представил большого труда: "Господину своему Михаилу Юрьевичу крестьяне твои Череншане челом бьют, те что ты отдал деревеньку Климецу Опарину. А мы его не хотим. Не суседний человек. Своевольно поступает".

Кто такой Михаил Юрьевич, определилось сразу: так звали сына знаменитого новгородского посадника Юрия Онцифоровича. Было знакомо и название местности Череншани: оно уже встречалось в другой грамоте, адресованной, кстати, тому же Михаилу Юрьевичу.

А вот кто такой по своему социальному положению Климец Опарин? В каких отношениях находился он с крестьянами-череншанами? А. В. Арциховский предположил, что Климец - мелкий вассал могущественного посадничьего сына, получивший от своего хозяина деревню во временное владение. Почему временное? Потому что в случае полной и окончательной передачи, считал ученый, крестьяне уже не могли бы жаловаться Михаилу Юрьевичу. А доводы, выдвинутые череншанами, А. В. Арциховский объяснил следующим образом. "Не суседний человек", очевидно, Климец слишком далеко живет. И к тому же "своевольно поступает". Но отдаленность местожительства феодала вряд ли могла служить причиной такой резкой отрицательной реакции крестьян (к слову сказать, далеко от череншан жил и Михаил Юрьевич). Эта отдаленность часто бывала даже выгодна крестьянам, так как при этом ослабевал контроль со стороны феодала, что увеличивало возможности утайки части выращенного урожая от владельца и уменьшало поборы.

Через 10 лет после находки грамота привлекла внимание крупнейшего знатока русского средневековья, академика Льва Владимировича Черепнина. Он дал фразе "не суседний человек" другое толкование. Челобитчики, по его мнению, "считают, что Климец Опарин не имеет права владеть деревней, так как он не является совладельцем земли, принадлежащей Михаилу Юрьевичу". Но и такое прочтение сразу вызывает сомнение: можно ли поставить знак равенства между понятиями "не суседний человек" и "не совладелец"?

Третий исследователь грамоты, В. Л. Янин, склонился к объяснению Л. В. Черепнина, считая, что крестьяне-череншане соглашаются подчиниться лишь "суседнему" человеку, то есть компаньону Михаила Юрьевича, и потому отвергают Климеца, который как-то завладел деревней.