Начало Отечества

Но затем, к XII столетию, каменное строительство на Руси замирает почти на полвека, приостановленное непрерывными распрями правителей. Оно оживает только во второй половине столетия в белокаменном зодчестве Владимиро-Суздальской Руси. В этих краях, где только-только возникла завязь будущего централизованного государства, в суздальских, владимирских, переяславских храмах-богатырях получает новую жизнь древняя традиция.　

Все они широко и прочно поставлены на родную землю, навечно утверждая свою принадлежность и приверженность к ней. Строгие, увенчанные, как правило, одним куполом-шеломом, они стоят на высоких местах, как чуткие недремлющие стражи родной земли. Видимые отовсюду храмы как бы все время напоминали о себе человеку, не давая ему забыть о церкви, о боге.　

Внешние украшения этих соборов скромны, а узкие окна подчас напоминают крепостные бойницы… Пройдет полвека, и во многих местах они действительно станут последними оплотами в ожесточенной битве с татаро-монгольскими завоевателями. Так будет в Киеве, Владимире, Рязани и во многих других местах.　

Северо-Восточная Русь менее чем за один век превратилась из далекого захолустного угла распавшейся киевской державы в семью независимых и сильных, соперничающих со всеми другими землями княжеств. И, принимая от Киева эстафету общерусского первенства, новый стольный град Владимир не мог не украситься величественными соборами, о которых во всех землях говорили бы целые века.　

Первым из них стал воздвигнутый при Андрее Боголюбском Успенский собор. Встав на береговой круче в центре города, он словно воцарился над округой, подобно тому как владимирский князь властвовал теперь над многими землями — даже великий Киев склонил перед ним гордую древнюю голову. В новый собор, щедро украшенный золотом, серебром, «многоразличными иконами, дорогим каменьем без числа и сосудами церковными», поместили главную русскую святыню — икону Владимирской богоматери, некогда привезенную на Русь из Византии. Окруженная церковным великолепием богоматерь, как тогда верили, охраняла и берегла княжество.　

Преемник Андрея Боголюбского Всеволод распорядился построить во Владимире еще один собор — Дмитриевский. Он был воздвигнут всего за 4 года. Царственная внешность белокаменной громады, сплошь изукрашенной фантастической скульптурной резьбой по камню, никого не могла и до сих пор не может оставить равнодушным.　

Мощное четырехстолпное тело собора символизировало силу растущего год от года Владимирского княжества, правитель которого мог «Волгу веслами расплескать и Дон шеломами вычерпать». А вознесенный ввысь круглый барабан главы собора, увенчанный шлемовидным куполом, явственно говорил каждому, кто бросал взгляд на храм, о единовластии, столь необходимом Руси перед лицом многочисленных врагов.　

Строили Дмитриевский собор русские мастера да несколько греков. Когда задумывали строительство, то сначала намеревались пригласить мастеров «из немец». Но скоро отказались от этой мысли, зная тяжеловесность многих западных соборов, их несоответствие русским представлениям о красоте.　

Мастера, призванные из ближних и дальних мест, не подкачали. Строить решили не из плоского темного кирпича-плинфы, как в Киеве или Царьграде, а из неповторимо-белого камня, кубы которого с изумительной точностью пригоняли один к другому. Потому и получился храм невиданно красивым.　

Но мало этого! Все четыре стороны собора и мощный барабан, стоящий на его могучих плечах, были покрыты искусной резьбой, мерцающей издалека, словно богатая парчовая одежда. Резала камень большая артель в 40 человек. Были среди камнерезов, как угадывается по манере и технике работы, несколько греков и болгар, но большинство составляли русские мастера, ибо во многих скульптурах, каменных узорах, изображениях зверей и птиц проглядывают многовековые традиции русского прикладного искусства, не имеющие подобий в других странах.　

Строители знали, как строят храмы в иных землях, и применили эти знания, когда воздвигали Дмитриевский собор. Но и византийские, и западно-европейские влияния, хотя и угадываются подчас в его линиях и объемах, были переплавлены мастерами в самобытное русское зодчество.　

А в промежутке между строительством Успенского и Дмитриевского соборов, соперничающих в величавом мужестве и высказывающих своей архитектурой редкую силу и уверенность, была построена на излучине реки Нерли церковь Покрова.　

По преданию, Андрей Боголюбский указал воздвигнуть ее после смерти любимого сына, чтобы утешиться в своей печали.　

Храм этот сохранился до наших дней благодаря счастливой случайности. В конце XVIII века игумен соседнего Боголюбова монастыря добился у владимирского епископа разрешения на… разрушение малодоходной церкви. Из ее кирпича предполагалось быстренько построить собор где-нибудь на бойком месте — там доход попам будет побольше. К нашему счастью, не сошлись в цене заказчик и подрядчик: скупость заспорила с алчностью, и дело зашло в тупик. Храм сохранился!　

На всей Руси нет строения поэтичнее и светлее!