Начало пути

– Серёга, прекращай вести себя как желторотый птенец, а вернее, баран на узкой тропе – Владимир Тимофеевич прав, эта информация не для ушей большинства сотрудников корпорации и даже ответственных работников. Кроме информации, которую я получил от министра обороны, имеется ещё лично моя, но которую тоже нужно держать в полном секрете. Так что вырубай записывающую аппаратуру, ни бита не должно покинуть эти стены. Хотя доверие к старому другу у меня пошатнулось, но к его словам я всё-таки прислушался. А что, спрашивается, не помолчать и не послушать, какие бредовые мысли изложит мой старый друг? Это не беда, что не смогу на свежую голову проанализировать записанные аппаратурой его слова. Я почему-то думал, что Витьке просто надо выговориться, а записывать его откровение – это гадко. И вполне вероятно, что, сообщая мне какие-то там секреты, Витюха действует по чужому сценарию. Что он попал в капкан хитрозадых московских политиканов, которые что-то хотят от корпорации. Глядишь, выговорится и мозги у него очистятся. И ещё выслушать откровение Витька заставляло меня обычное любопытство. А ещё недоумение – не мог я всё ещё понять, почему Виктор появился в Тургояке так неожиданно, без всякого звонка. Наверное, получил от кого-то хорошую накачку, чтобы выдавить из корпорации что-то важное. И это явно не деньги, этот вопрос Виктор мог бы решить и в Москве, просто созвонившись со мной по телефону. Это если нужно было изъять из оборота большую сумму. А по мелочи достаточно было и его авторитетного решения. По большому счёту авторитет Виктора зиждился только на том, что люди знали о том, что он входит в команду Серого и Быка. Пусть он и основатель корпорации и, можно сказать, её идеолог, но практической работы с людьми не вёл – крутился там где-то в Москве, ну, какие-то деньги через него идут на развитие корпорации, вот и всё, что знали о нем бывшие воспитанники кадетской школы и курганского детдома. А именно они являлись основой мощи корпорации, и купить их было невозможно.

Все эти мысли и выводы пронеслись практически мгновенно. Поэтому никакой заминки на реплику Виктора не было, я тут же буркнул:

– Сейчас распоряжусь, чтобы отключили аппаратуру. А ты проходи в комнату отдыха – там и будем вести нашу беседу. Сам знаешь, мебель там мягкая и удобная – располагает к общению.

Обращаясь уже к Андрею, который всё это время стоял молча, как истукан, я начал распоряжаться:

– Ты понял – аппаратуру отключить, нас не беспокоить, обед отменяется. Если что-то будет нужно, я распоряжусь по селектору. Будешь находиться в приёмной вместе с секретаршей – все внешние звонки на тебе. Сам будешь всё разруливать. Меня ни для кого нет. Выполняй!

За то время, пока я давал распоряжения, Виктор уже открыл вход в моё убежище и вошёл туда. Именно там обычно проходили заседания правления корпорации. Когда я зашёл в комнату отдыха, мой друг пристроился на своём обычном месте, которое он всегда занимал во время наших заседаний. Также усевшись на своё привычное место, я первый завёл разговор. А так как меня больше всего волновали наши внутренние проблемы, а не угроза конфликта каких-то далёких стран, я и начал говорить об этом.

На третьей минуте моего страстного монолога Виктора всё-таки зацепил этот словесный водопад, и он вышел из личины оловянного солдатика. Солидный финансист, как пацан, зачем-то вскочил с кресла и, повернувшись ко мне, воскликнул:

– Серёга, ты знаешь, что учудил президент, когда приехал с саммита в Исламобаде? Через неделю после того, как появился в Москве, вызвал меня в свою резиденцию и буквально приказал включить в программу «Рексов» пакистанских специалистов. На мои слова, что это сверхсекретный проект, до которого мы не допускаем и многих российских специалистов, он ответил, что в настоящий момент противостояния с Западом мусульмане должны стать партнёрами и союзниками и мы обязаны объединить усилия, чтобы, наконец, одержать победу над нашими извечными врагами. Одним словом, выдал то, от чего я просто обалдел. Ты сам знаешь, как я настороженно отношусь к мусульманским экстремистам, а тут такое от человека, которого я бесконечно уважал и считал истинным патриотом России.

Наверное, от своего эмоционального выкрика или от избытка чувств Витёк поперхнулся и закашлял. А я в эти мгновения напряжённо анализировал его слова. О том, что меня пытаются околпачить, я даже и не думал. Ведь это говорил Виктор, а ему я всегда верил. Значит, президент действительно его вызывал и отдал такое безумное распоряжение. Мой друг не унимался и с чуть меньшим жаром продолжал вещать: