Начало пути

Возчики, их дети и жены, осознав, что если и дальше они будут держаться за свои подводы и лошадей, это запросто может им стоить жизни, пососкакивали и побежали прочь, подальше от свистящих пуль. Арестанты, спрятавшись за телегами, начали отстреливаться, но в телеги были запряжены не приученные к стрельбе строевые казачьи кони, а обыкновенные крестьянские лошади, и они, обезумев от страха, стали растягивать телеги кто куда, одни проскочили вперед, другие повернули в сторону, третьи, оборвав постромки, умчались без них. Арестанты растерялись, кто-то отстреливался, кто-то побежал в поле, кто-то повернул назад в крепость. Именно бегущих добровольцы в первую очередь и подстреливали.

До крепости все же добежали некоторые из арестантов, сопровождавших подводы с оружием, крича, что беляки перерезали дорогу к парому… Первый сбой во вроде бы детально продуманном плане восстания не сулил ничего хорошего. Руководители восстания очень рассчитывали, что мирный обывательский ритм жизни в городе, настолько негативно сказался на боеготовности белых, что они ни собраться быстро не смогут, ни тем более согласованно действовать. Но то, что белые окажутся так быстро между крепостью и паромом, то есть сразу фактически у них в тылу, этого восставшие никак не могли ожидать…

А так все хорошо начиналось. В одной из камер спровоцировали драку, охранники открыли дверь и зашли туда. Их оглушили, связали, забрали оружие и ключи, открыли все камеры. Часть конвоиров была в сомоволке, остальные не оказали сопротивления, только часовые стоявшие у цейхгауза открыли огонь, их пришлось пристрелить. Оружие и боеприпасы оказались в руках у восставших. Затем выслали вооруженную группу в двадцать человек под командой Никулина и захватили паром, потом под угрозой расстрела погнали в крепость скопившихся на берегу в ожидании переправы возчиков с телегами… И вот, на тебе…

Известие о том, что их отрезали от переправы, произвело на восставших ошеломляющее впечатление. Арестанты самостоятельно, не слушая новоявленных командиров, стали бросать позиции на крепостном валу и бежать в сторону парома. Бежали большой неуправляемой толпой, некоторые даже без оружия. Восставшим достались хранящиеся в цейхгаузе берданки, то есть однозарядные винтовки с дальностью стрельбы не более ста саженей. У большинства залегших на берегу добровольцев имелись привезенные с фронта трехлинейки, которые заряжались обоймами из пяти патронов с убойной дальностью почти на версту. Трехлинейки были и у Володи с Романом. По безалаберно бегущей по дороге толпе стрелять можно было почти не целясь, да и далеко не все из арестантов служили в армии, прошли фронт, и имели понятие, что такое рассыпной строй. Там было много агитаторов, и простых крестьян, попавших в тюрьму за уклонение от мобилизации и сочувствие советской власти… Почти каждый выстрел находил цель. Потеряв до сорока человек, толпа отхлынула назад. Беспалов пытался командовать, но его не слушали. Рябов не знал что делать, одно дело агитировать против царя и буржуев, другое командовать в бою… а он тоже никогда не служил в армии… Тимофеев? Тимофеев сразу, как только узнал, что их отрезали от парома, понял – это каюк. Сообразил он и что руководить этой толпой невозможно, а раз так, то надо выбираться из крепости как можно скорее и в одиночку. Он взял не винтовку, а наган из кобуры командовавшего охраной цейхгауза подхорунжего. Сунув его себе за пазуху, он незаметно выскользнул из крепости, но побежал не вместе со всеми к парому, а к берегу Ульбы, и спрятался в кустах густо растущих на склоне ее высокого берега.

Как и рассчитывали в своих планах руководители восставших, объединенные силы гарнизона в составе сотни 3-го казачьего полка, комендантской команды анненковцев и самоохраной сотни усть-каменогорской станицы, выступили только где-то через два часа после начала восстания. Понеся большие потери при попытке прорваться к парому, восставшие заметались. Большинство по-прежнему стремились к Иртышу, но уже не перерезанной короткой дорогой к парому, а длинной через возделанные земельные наделы, принадлежавшие горожанам. Группа во главе с Никулиным, захватившая паром, поняв, что обоза с оружием и прочих арестантов ждать нет смысла, поспешила переправиться на другой берег. Здесь они сразу были пленены казаками самоохраной сотни Новоустькаменогорского поселка, располагавшегося на левом берегу несколько ниже по течению, которые были оповещены по телеграфу и поспешили к месту паромной переправы. Спешили на помощь городскому гарнизону и самоохранные сотни с хутора Защита и из близлежащей к городу на правом берегу станицы Уваровской. Все эти подразделения поступали в распоряжение атамана 3-го отдела Сибирского казачьего войска, войскового старшины Ляпина, который и возглавил подавление восстания в тюрьме.