Начало пути

— Хорошо, — сказала Изида. — Допустим, что ты права. Тогда действительно нет никакого смысла в том, чтобы привязывать обеззначивание к определённому времени.

— Он мог выбрать его произвольно. — Возможно, он решил, что так же, как и человек, который редко доживает до ста лет, и библиомантика закончит своё существование, скажем через два века.

— Либо, — сказала Фурия, — кто-то может запустить эту систему вместо него. Этот кто-то взял на себя контролирование библиомантики, чтобы в экстренном случае покончить с ней навсегда.

Изида наморщила лоб.

— Ты хочешь сказать, что пустые книги можно запустить вручную?

— Возможно.

— Цепочка смотрителей, — рассуждал вслух Целестин, — из поколения в поколение контролирующая библиомантику… Почему бы и нет?

Фурия потёрла кулаками глаза, да и Изида пробормотала что-то о головной боли, но тут Целестин вдруг выругался: казалось, он только что вспомнил о листке бумаги, который до сих пор был зажат у него в руке.

— Чуть не забыл! — выкрикнул он. — Думаю, я нашёл способ, как переправить вас в резиденцию!

Фурия встрепенулась:

— Что, правда?

— Хоть у меня и нет второго экземпляра «Фантастико Фантастичелли», но я знаю, у кого он есть. Используя эту книгу, вы можете прыгнуть прямо к тебе домой, Фурия.

— Хозяин второго экземпляра «Фантастико» где-то поблизости?

— Нет, он довольно далеко отсюда. Но у меня есть другая книга, которая наверняка есть и у него.

Глаза Изиды загорелись.

— С помощью твоей книги мы прыгнем к нему, а оттуда с его «Фантастико» — в резиденцию. Это может сработать.

— Сказать проще, чем сделать, — заметила Фурия, а затем подумала о Пипе и согласно кивнула. — Но попробовать стоит.

Целестин указал на письменный стол, за которым сидела Фурия.

— Пока вы были наверху, я нашёл эту книгу.

Среди скальпелей и пузырьков с растворителем лежал томик с пожелтевшей картонной обложкой, весь в пятнах и довольно зачитанный, но с чёткими готическими буквами, отпечатанными на картоне. «Дом окнами на юг» — гласило название. Имя автора было написано сразу же под ним, но гораздо мельче: Зибенштерн.

— Последний роман Зибенштерна. — Целестин подошёл к спящему котёнку и погладил его. — Он написал это произведение в последнем из его известных домов, в том самом, с окнами на юг.

Фурия полистала книгу, пробежав глазами по строчкам. На приключенческий роман она была не похожа, именно поэтому девочка её так и не прочла. Их собственный экземпляр стоял в катакомбах, за запертыми железными воротами.

Целестин продолжал:

— Нынешний владелец дома несколько лет назад обнаружил в здании секретную комнату с архивом книг Зибенштерна. Он сам коллекционер, но, насколько мне известно, не библиомант. Я получал от него несколько заказов — добыть страницу-другую и дополнить некоторые книги. Приятный человек, немного замкнутый, но порядочный в торговых делах. Как бы то ни было, он — один из немногих, кто владеет полной коллекцией прижизненных изданий Зибенштерна.

— Как его зовут? — спросила Изида.

— Роберто Анжелосанто.

Фурия слышала это имя впервые.

— И где он живёт?

Целестин хотел что-то возразить, но Изида вскочила со своего места и бесстрастным голосом ответила за отца:

— В Турине.

Глава ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Под масками этих мужчин, как две капли воды похожих на лица настоящих людей, скрывался клоунский грим. Иногда они теряли бдительность, и Пип всё замечал. Тогда в уголках их глаз показывался след белил, а широкая улыбка выдавала второй рот, скрывавшийся за первым. Этот рот вечно ухмылялся и готов был съесть какого-нибудь ребёнка.

Незнакомцы перевели мальчика из гостиной в его комнату на третьем этаже. Сейчас его закрыли там с одним из этих мужчин. Он сидел в кресле Пипа (это было не живое кресло, как у Фурии, а самое обыкновенное), положив ногу на ногу, и наблюдал за своим пленником. Женщина в чёрном называла всех их своими кавалерами, но Пип толком не понимал, что это значит. В книгах, которые он читал, такое слово иногда встречалось, но мальчик считал, что оно означает «поклонник» или «любовник», а вовсе не «раб» и «убийца».

Он знал, что они убили Паулину и Вэкфорда. Они сами с довольными улыбками сообщили ему об этом, не понимая, что в это время обнажилось их тайное лицо. Пип оплакивал Паулину, Вэкфорда, оплакивал своего отца, но теперь слёзы иссякли. Если бы чужаки хотели убить и его, они давно бы это сделали. Но каждые два-три часа кавалеры угрожали прикончить мальчика, особенно когда им становилось слишком скучно, а скучали они постоянно, потому что книги, наполнявшие дом, кавалеры ненавидели даже сильнее, чем телевизор.

И это означало, что они наверняка не были библиомантами — так же, как и Пип. Силы мальчика и незнакомцев были равны. Раньше он никогда не решился бы на такие мысли. Захватчики были клоунами в масках красивых людей, таких же безупречных, как мужчины на обложках журналов, которые часто листала в кухне Паулина.