Начало пути

— Неужели Тиберий там, в долине, держал своих детей так далеко от всех дел? — Вдруг он, казалось, вспомнил о собственных наставлениях, подозрительно огляделся и слегка качнул головой: — Не здесь. — Он подвёл Фурию к оранжерее: — Давай же заходи, такого ты ещё точно нигде не видела.

Как только Кирисс открыл дверь, в лицо ударил тёплый, влажный воздух. Бургомистр пропустил девочку вперёд. Поначалу она ничего не видела из-за густого тумана, но затем из облака постепенно выделились деревья. Вместо листьев с их ветвей свисали узкие полоски, они казались тоньше, чем мизинец Фурии.

— Закладки, — сказал Кирисс. — Здесь выращивают лучшие экземпляры.

— Я думала, что они сделаны из ткани.

— Не все. Эти, например, предназначены для особенных экземпляров, книг ручной работы из фабрик убежища, и, конечно, для наших книжных реставраторов.

Фурия подошла к первому дереву и протянула руку к ленточкам, свисавшим с его нижних ветвей.

— И всё-таки они выглядят так, будто сделаны из ткани.

— Иначе это были бы не закладки, а черви, не правда ли?

Она провела по ним пальцами, переходя от одной ленточки к другой, и по верхушке дерева прокатился тихий шелест.

— Они чувствуют талант библиоманта, — сказал Кирисс.

Он хотел ещё что-то добавить, но шелест превратился вдруг в тяжёлый вздох, который перебросился на соседние деревья. Все ленточки легонько закачались и задрожали, указывая на Фурию.

Она удивлённо отдёрнула руку.

— Ну и ну! — сказал Кирисс.

— Что происходит?

— Кажется, у тебя сильнейший талант.

— Я сердечную книгу-то не нашла пока.

Он тихо рассмеялся:

— Это никак не влияет на твои способности!

Девочка хотела что-то сказать, но Кирисс покачал головой:

— Не воображай. В мире много библиомантов, вызывающих реакции и посильнее.

Они продвигались в глубь оранжереи, и закладки поворачивались вслед за ними. Они выпрямлялись параллельно полу и указывали на Фурию, словно пальцы. И лишь когда Фурия отдалялась на несколько шагов, ленточки снова опадали. И эта медленная волна сопровождала её по всей оранжерее.

Только сейчас она заметила, что за деревьями двигались какие-то фигуры — серые контуры на фоне вздымающихся клубов пара.

Из тумана вышел какой-то мужчина и поприветствовал бургомистра. Из широких карманов его комбинезона торчали рукояти садовых инструментов. Волосы его были белыми как снег, хотя на вид ему сложно было дать больше пятидесяти лет.

— Моя племянница, — представил её Кирисс.

Садовник кивнул девочке и осмотрел её как-то слишком уж недоверчиво. Ленточки на ближних деревьях резко повернулись в его сторону. Он угрожающе пробормотал какое-то слово, которое Фурия не разобрала. Закладки мгновенно опустились и больше не двигались.

— Ты здесь впервые, — сказал он.

— Дядюшка Корнелий показывает мне окрестности. — Немного поколебавшись, она добавила: — Как здорово у вас здесь!

— Слишком жарко, слишком влажно, слишком вредно для здоровья. Плохо для лёгких и других органов. — Мужчина говорил с акцентом: каким именно, Фурия определить не смогла.

— Гунвальд Оландер, — представил его Кирисс. — Он заведует теплицей. Один из лучших наших работников.

Оландер проигнорировал комплимент бургомистра.

— Я слышал, в гетто снова беспорядки?

— Полиция и охрана уже взяли всё под контроль. — Кирисс тихо вздохнул. — Но это не всё, что сегодня интересует Академию. Они постоянно отправляют новые отряды, будто это решит проблему. Вместо того чтобы добраться до корня проблемы, они устраняют всего лишь симптомы.

— Но если корень заражён, дерево сохранить не удастся, — сказал садовник.

Мужчины переглянулись. Фурия в недоумении смотрела то на одного, то на другого. Был ли Оландер на стороне Кирисса, поддерживал ли он его возмущение политикой Адамантовой Академии? Или пытался оправдать её действия?

— Ты ведь хотел мне ещё что-то показать, дядюшка Корнелий, — нетерпеливо сказала Фурия, всё больше убеждаясь в том, что здесь она лишь впустую тратит драгоценное время.

Бургомистр поморщился и сказал Оландеру:

— Ну почему дети всегда так спешат, не то что мы, старики?

— Она уже не ребёнок. — Садовник снова посмотрел на Фурию так пристально, что ей стало не по себе. — Деревья реагируют на неё, как будто… — Он запнулся и вдруг спросил: — Сколько тебе лет, девочка?

— Пятнадцать.

— Как обстоят дела с сердечной книгой?

Фурия отрицательно покачала головой.

— Ждать осталось недолго, — сказал Оландер. — Для деревьев ты сияешь, словно факел. Твоя книга скоро тебя найдёт.

Фурии не очень нравился этот тип, но его последние слова придали ей сил.

— Было бы отлично.

— Мне довелось увидеть уже не одну такую историю.

Кирисс взял девочку за руку. Пальцы его казались каменными, будто внутренне он волновался гораздо сильнее, чем хотел показать.

— Боюсь, нам пора продолжать прогулку.

Вдруг из тумана вышел кто-то ещё, и Фурия поспешно выдернула свою ладошку из руки бургомистра.

— Господин Кирисс? Извините меня.

Этот голос она узнала даже прежде, чем увидела лицо говорящего, — к ним вышел Финниан. Он бросил на неё подозрительный взгляд, а затем повернулся к Кириссу.