Начало пути

И я решил продемонстрировать божественную щедрость. Хоть я был уверен, что эти плебеи мне не ровня, их реакция мне нравилась. Я любил, когда меня превозносят до небес. Когда любуются мной и восхищаются.

Я медленно стащил с левой руки кружевную перчатку и выставил напоказ ладонь. Толпа заверещала, заулюлюкала. Она мечтала, чтобы я разделил с ней частичку божественного. Весьма довольный тем, какую реакцию вызываю, я принялся вынимать из ладони шестиконечные звёздочки и вальяжно разбрасывать их с помоста. Я покровительственно улыбался каждому, кто умудрился опередить других и подхватить, опадающие словно осенние листики, метки.

Напирающая толпа бесновалась где-то внизу. Сражалась за священный дар, топтала и уничтожала себе подобных. Но мне было наплевать. Я хотел лишь слышать их восторг. Восторг оттого, что я снизошёл к ним. Что озарил своим присутствием и решил разделить с недостойными капельку божественного.

Началась настоящая давка. Молящиеся и мечтавшие о моём внимании, напирали. Задние ряды топтали передние. Они тоже хотели прикоснуться к великому. И я, как истинное божество, решил пойти им навстречу.

Я снял перчатку с правой руки, когда раздал все метки с левой, и, под новые восторженные вопли, продолжил дарить счастье. Сдувал с ладошки метки и смотрел, как дикари режут друг друга ради них. Я смеялся, глядя на них. Истинную сущность божественного им всё равно не познать. Хоть я позволил им ощутить часть её, они лишь скот. Глупый, жалкий, легкоуправляемый.

Раздарив все метки, я воздел руки, желая услышать благодарственные молитвы в свою честь. Я хотел, чтобы эта толпа падала на колени и пела нараспев моё имя.

Но вместо этого я услышал гул возмущения. Те, кто напирал всё сильнее, те, кому не досталось ни капли счастья, негодовали. Они хотели, чтобы я продолжал. Чтобы не останавливался. Чтобы дарил ещё, ещё и ещё.

Хоть я нахмурился, недовольный неожиданной неблагодарностью отребья, их это не остановило. Они продолжали напирать. Давили тех, кто стоял близко к помосту, забирались по их телам и прокладывали собой дорогу другим. Толпа недовольно гудела, грозила мне кулаками вместо демонстрации священных знаков, и взбиралась всё выше.

Я почувствовал злость. Кто они, чтобы осмелиться стать рядом со мной? Разве у них есть то, что есть у меня? Они даже недостойны божественного взгляда!