Начало пути

Судьба женщина действительно меня волновала. Как и судьба Фелимида. Оба отнеслись ко мне очень хорошо и готовы были помогать. Оба поверили в меня и теперь находились в опасности. И я не мог так просто от этого отмахнуться.

- Что ты вздыхаешь, Рэнэ!? - повысил голос я, когда тот тяжко вздохнул. - У вас это норма, когда дама выезжает утром и к ночи не возвращается? Может её тоже того... в казематы при храме заточили?

- Даже не хочу представлять, что в данный момент с ней может происходить, - спокойно ответил мажордом. - Но, уезжая, она оставила чёткий приказ: вы должны убраться отсюда. Она сказала, вернётся она или нет, анирана тут быть не должно. Я смиренно исполняю приказ - прогоняю вас и остаюсь её ждать.

- Аниран, нам пора! - не дал мне ответить Каталам. Он указал рукой в сторону врат имения, где в темноте кто-то размахивал факелом. - Иберик подаёт сигнал. Путь свободен. Солдаты прибыли.

- Подожди, - отмахнулся я. - А если её сейчас пытают?

- Тогда мы уже ничего не сможем для неё сделать. В путь, аниран! Вилибальд, на козлы! Аниран - в карету!

- Отправляйся, аниран, - Рэнэ сжал мою ладонь двумя руками. Положил в неё кожаный мешочек и прикоснулся губами к пальцам. - Пусть триединый Бог освещает твой путь. Надеюсь, я доживу до момента, когда мир будет излечён от хвори. А когда я это увижу, отправиться на встречу с Фласэзом мне будет уже не страшно.

Он отворил дверь и настойчиво подтолкнул меня к карете. Я бегло осмотрел мешочек, пощупал его и понял, что внутри монеты. Затем похлопал мажордома по плечу.

- Спасибо, Рэнэ. Береги себя. Береги себя, свою хозяйку и хозяина. Даю слово, ни о ком из вас я не забуду. Ждите.

Я забрался в карету и захлопнул дверцу. Уселся на скамейку и отодвинул шторку.

- Отправляемся! - скомандовал Каталам. Затем залез на свою лошадку, принял поводья лошадки сына и аллюром направился к вратам.

Вилибальд резво запрыгнул на козлы, схватил вожжи и стегнул ими четвёрку. Карета тронулась в путь, а я всё так же продолжал смотреть из окна на удаляющегося мажордома и думать о той, с кем даже не удалось попрощаться по-человечески.

* * *

Врата были распахнуты настежь. Мы без проблем их преодолели, повернули налево, проехали несколько метров по грязной дороге и остановились. Я отворил дверцу и наполовину высунулся из кареты. Нас окружали вооружённые конники с факелами в руках. В полумраке я рассмотрел коричневые кожаные одежды, блеск металла в руках некоторых и молодые лица. Очень молодые. Одно лицо показалось очень знакомым.

- Умтар, - обратился Каталам к обладателю знакомого лица. - Ты и ещё двое - в голове колонны. Иберик - замыкаешь.

- Понял, сотник.

- Хорошо, отец.

- Остальные - перед каретой и позади...

- А это правда аниран? - спросил кто-то.

- Правда. Ты думаешь, я поверил бы пустослову? Вы его ещё увидите. Но на привале. А сейчас - выполняем! К полудню наш след должен остыть.

Под моим любопытным взглядом конники выстроились в колонну, оставив карету в центре, и дружно тронулись в путь. Я сел на скамеечку, твердя себе, что завтра, на ближайшем привале, должен буду разбудить всё красноречие, на которое способен. Зажечь этих молодых парней, как когда-то зажигал свою команду перед матчем. Тогда я был всего лишь капитан команды. Сейчас я - аниран. Персона куда более важная. Но и ответственности на мне теперь куда больше. А значит, я должен им доказать, что от этой ответственности не побегу и сделаю всё что в моих силах для спасения их мира.

Сидя в полутьме, освещаемой лишь маленькой свечой, я глубоко задумался и не сразу обратил внимание, когда карета опять остановилась. Мы проехали совсем немного, но уже возникла какая-то задержка. Едва я нахмурил брови, шторку отодвинула чья-то рука.

- Аниран! - взволнованно произнёс Каталам и сразу задул свечу. - Оставайся тут! Не выходи и не показывайся на глаза. Я попробую их спровадить.

- Кого спровадить? - удивлённо прошептал я.

Но Каталам меня уже не слушал. Он закрыл шторку и я услышал цокот копыт, когда он удалялся. В полной темноте я пересел на переднее сиденье и навострил уши.

- Именем святого храма, стойте! Больше повторять не буду! - раздался незнакомый голос.

- Кто смеет останавливать карету "примо" посреди дороги!? - грозно воскликнул Каталам. - Назови себя!

- Я левит армии святого храма! - торжественно отозвался всё тот же голос. - А ты кто? Что за люди напротив меня?

Каталам, видимо, замешкался с ответом, потому что его слова прозвучали лишь через несколько секунд.

- Я - Каталам! Сотник из гарнизона Равенфира. По приказу принца Тревина сопровождаю примо в дальнюю дорогу. Прошу воинов храма освободить её.

- Я не могу этого сделать, сотник. По приказу святого отца Эокаста - первосвященника Равенфира - я подстерегаю любого путника, который намеревается покинуть эти земли. Я обязан посмотреть на каждого. Пусть примо покажутся...

- Не пристало примо показывать лицо простому служителю церкви, - раздражённо произнёс Каталам. - Они уже спят. И я не хочу получить нареканий из-за того, что кому-то захотелось их увидеть. Это может отразиться на моём жаловании.