Начало Руси

Не более имеет значения и повторяющаяся ссылка на Бертинские летописи по поводу русского посольства в 839 году, т. е. на фразу ex gente Sueonum. Мы уже не раз говорили, что о шведах здесь не может быть речи, потому что у них не существовало титула хакана или кагана, тогда как у русских славян он был. Данное известие Бертинских летописей разделяется на две части, неравные по качеству. В первой части послы объявляют, что они принадлежат народу Рось и что государь их называется хаканом. Эта часть есть данное несомненное, не подлежащее спору; автор латинской хроники не мог его придумать. Затем он прибавляет, что навели справки (конечно, потому, что народ Рось не был еще хорошо известен при франкском дворе) и оказалось, что это были люди из племени Свеонов. Но если тут разуметь шведов, то вторая часть известия несогласима с первою. Первая сообщает факт бесспорный, а вторая только мнение автора или франкских придворных, мнение, которое всегда может быть случайно и ошибочно; притом неизвестно, подтвердилось ли это мнение, и нет никаких сведений о дальнейшей судьбе русского посольства. Мы имели полное право предположить здесь или этнографическое недоразумение со стороны людей, подозрительно смотревших на неведомых пришельцев, или ошибку переписчика. Подобные этнографические недоразумения или просто описки очень нередки в средневековых источниках, и сами норманисты часто находят в них ошибки или позднейшие вставки, особенно там, где это полезно для их теории. Например, автор "Дополнений" старается доказать, что Gualani одной латинской хроники не означают Alani, а их надобно читать Guarani = Guarangi = Barangi (655); что в другой хронике стоит Wandalorum вместо Warangorum (658), и затем с помощью разных натяжек этих Гваланов - Варангов приурочивает приблизительно к половине X века (659); напрасные усилия, так как все еще далеко до половины IX века, т. е. до времени, в которое Русь громко заявляет о себе в Византии. Упомянутое выше известие Табари о Руссах VII века, как было замечено, г. Куник пространно доказывает позднейшею вставкою (379). Он делает и многие другие поправки в источниках. (А между тем продолжает читать у Дитмара ex velocibus Danis вместо подлинного Danais, стр. 451.) Но относительно Бертинских летописей мой противник не допускает недоразумения или ошибки и не сомневается, что тут надобно разуметь шведов (631); хотя и соглашается, что нарицательное хакан нельзя обратить в собственное имя Гакон (681); следовательно, ничем не объясняет безвыходного противоречия. Правда, он затрудняется несколько предположить деятельные сношения шведов с греками в первой половине IX века, так как ни в Швеции, ни на острове Готланде не находили золотых византийских монет той эпохи; но это затруднение легко устраняется рассказом Нестора об Оскольде и Дире, которые около 862 года отпросились у Рюрика на службу в Византию, конечно, уже имея некоторое знакомство с ее делами (423). Таким образом археологический факт должен уступить баснословному рассказу. Любопытно, что, отстаивая басни так называемого Нестора, уважаемый оппонент исправляет его хронологию и полагает, что призвание Варягов совершилось прежде 862 года (394 стр.).

Как бы то ни было, а, оставаясь при первой части в упомянутом известии Бертинских летописей, при той части, которая неопровержима, мы получаем ясное иноземное свидетельство о существовании Русского княжества в Восточной Европе еще в первой половине IX века, следовательно во времена до-Рюриковские. Что же касается до второй части известия, то заметим следующее: если и встречаются две, три сбивчивые фразы относительно Руси, то именно у некоторых западных, латинских писателей, мало или совсем ее не знавших, тогда как Византийцы, хорошо знакомые с нашими предками, не подали ни малейшего повода смешивать их с Норманнами.