Начало Руси

Нет нужды повторять основательный анализ Васильевским всех известий о варягах и руси в византийских источниках. Он в основных чертах не потерял значения до наших дней, а уточнения могут касаться только деталей его общей схемы. Здесь важно установить три момента: 1. Когда проникают в Византию варяги. 2. Когда в варяжскую дружину попадают норманы и 3. Кем считали варягов в Византии, по крайней мере, откуда их выводили.

Судя по русской летописи, путь «Из варяг в греки» функционировал, по крайней мере, на протяжении всего X столетия. В начале века Олег совершил поход на Константинополь. И в заключенном договоре предусматривалось поддержание нормальных торговых отношений с Русью, причем выражалась забота и о ранее проживавших в Константинополе русов [722]. (Об этом также речь будет ниже.) То же было подтверждено договором Игоря 945 г., причем в летописных текстах, говорящих о руси-христианах, уточняется, что речь идет о крещеных варягах. Константин Багрянородный в середине X в. дал описание пути, которым русы приходят в Константинополь, и в его рассказе упоминается Русь «ближняя» и «дальняя», или «внешняя» [723]. (Этот сюжет также будет рассмотрен ниже.) В Киеве, видимо, с давних времен была «Варяжская пещера», где, по версии Печерского патерика, уже в первой половине XI в. возникает монастырь (будущий Печерский). Ниже порогов находился «Варяжский остров». Топонимы явно носили традиционный характер. Все это свидетельствует о том, что в Х в. варяги ходили в Византию. «Из грек», по преданию, вышли варяги отец и сын, убитые в Киеве в 983 г. Другое дело, что в X в. в Византии их как будто называли «Росами».

Прямое указание на вступление первогонормана в дружину варангов в Константинополе имеется в Лаксдальской саге (Саге о людях из Лосьей Долины). Сагу датируют временем между 1230–1260 гг., и восходит она как к устной, так и письменной традиции более раннего времени. Вот этот текст: «И после того, как Болли пробыл одну зиму в Дании, отправляется он в дальние страны и не останавливается, пока не прибыл в Миклагард (Византию. — Л.К.).Пробыв там недолго, он поступил в отряд варягов (варангов. — А.К.)] мы не слышали рассказов о том, чтобы кто-нибудь из норманов поступил на службу к конунгу Гарда (Константинополя. — А.К.)до Болли, сына Болли. Пробыл он в Миклагарде много лет и считался храбрейшим мужем во всякой опасности и всегда шел возле тех, кто был впереди всех. Варяги очень ценили Болли, когда он был в Миклагарде» [724].

Время поступления Болли Боллисона в дружину варангов определяется довольно точно. Он родился в 1007 г., женился в 1025-м, а весной 1027 г. отправляется в Византию, где находился до 1030 ^{3}г. [725]Правда, сообщение Лаксдальской саги может быть и тенденциозным. В других сагах называются иные имена также посетивших Византию норманов. Ф. Браун допускает, что кто-то из них попал в Византию ранее Болли [726]. Но вряд ли может быть оспорен главный вывод Васильевского: норманы попадают в Византию позднее варангов, в дружину которых они и вступают. Отсюда следует самое важное: норманны отличаются от варангов (или вэрингов, верингов). Автор Лаксдальской саги мог быть тенденциозным, делая Болли первым норманом, вступившим в дружину варангов. Но он, конечно, исходил из определенных и общеизвестных посылок, разделявших норманов и варангов. В саге о Вига-Стире аналогичным образом поясняется: «Таков обычай у Верингов и Норманов, что день они проводят в играх и борьбе» [727]. Аналогичное разделение норманов и верингов Васильевский обнаруживает и на Руси: Вига-Барди (из Гейдарвига-саги) около 1020 г. «прибыл в Гардарики; и сделался там наемником, и был там с Вэрингами» [728]. Даже Гаральд Гардар, которому саги предписывают предводительство над варангами и участие в ослеплении императора Михаила V (в сагах ошибочно называется Константин Мономах) в 1042 г., в действительности, как показывает Васильевский, противостоит варангам, а северные поэты с видимым удовольствием сообщают о гибели большого числа варангов [729].

Хотя никто доводов Васильевского, по существу не опроверг, его выводы мало отразились на последующем споре норманистов и антинорманистов. У скандинавистов нередко проскальзывает снисходительный тон в связи с тем, что автор не всегда пользовался лучшими изданиями или не знал о лучших списках. Но все эти «улучшения» ничего не меняют по существу. Видимо, в какой-то мере самая возможность игнорирования столь основательного разбора известий о варягах проистекала из-за его незавершенности: автор не объяснил, откуда берется самое название «вараиг» и что оно означало при своем появлении.