Начало Руси

Англо-саксонское завоевание вызвало массовую эмиграцию бриттов на континент или острова. В V в. ими была заселена Бретань («Малая Британия»), куда переходят и многие служители древней британской церкви. В VI–VII вв. британо-ирландские миссионеры наводняют Европу от Бельгии до Далмации. Они обращают в христианство значительную часть фризов, ведут миссионерскую деятельность в Саксонии, у балтийских славян [754], в Центральной Европе. Успех их деятельности объясняется известной простотой разносимой ими догматики («добрые дела» как основа вероучения, за что Рим обвинял британо-ирландскую церковь в пелагианстве), а также проповедованием основ религии на родном языке. Кульдеи считали необходимым перевести Священное Писание на все языки, принимавшие христианство, и реально осуществляли это вплоть до цитадели католичества — Италии. Поскольку переводы неизбежно порождали разночтения, у кульдеев была разработана целая система «текстологии» с целью установления правильного чтения. Обычно привлекались рукописи на латинском, греческом и древнееврейском языках, причем последним отдавалось явное предпочтение как более ранним.

На протяжении шести столетий римские папы обрушивались на «схизматиков» и «еретиков», стремясь сокрушить весьма деятельного и авторитетного конкурента. Константинополь явно не разделял суровых оценок, исходивших из западной половины Мировой империи. Более того. Бритты и позднее ирландцы с гораздо большим почтением относились к Константинополю и вообще Востоку, нежели к Риму, и их самих средневековые источники постоянно именуют «греками» [755].

Васильевский приводит ряд фактов, говорящих об английской эмиграции после норманского завоевания 1066 г. Он отмечает даже, что негативные последствия завоевания сказались не сразу, а некоторое время спустя. Это действительно так. И этому, видимо, можно найти объяснение. Резкое обострение ситуации в Британии было связано не столько с притязаниями норманских феодалов, сколько с деятельностью римской церкви. В 1073 г. папой римским стал Григорий VII Гильдебрандт, известный своей религиозной нетерпимостью и стремлением решительно возвысить церковную власть над светской. Он, в частности, постоянно пытался опереться на норманов в борьбе с германским императором Генрихом IV. И он стремился натравить завоевателей-норманов (в данном случае реальных или мнимых потомков алан) на последователей кульдейской церкви. В 1074 г. Григорий VII предал анафеме женатых священников. Это было выпадом и против греческой церкви, где целибата не придерживались. Но в гораздо большей степени анафема адресовалась кульдеям: в бритто-ирландской церкви даже монахи могли жить семьями, а наследование епархиальных кафедр от отца к сыну было обычным явлением. В сущности, эта анафема явилась удобным поводом для разгрома и разорения кульдейских монастырей и храмов, конфискации имущества кульдеев там, где это было доступно норманским завоевателям.

Незадолго до своего падения и смерти (1085 г.) Григорий VII в ультимативной форме потребовал перевода всех кульдейских монастырей на римский устав и фактической ликвидации кульдейской церкви.

«Грекам» на западе оставался единственный путь: искать защиты, а то и спасения на Востоке, в Византии. Правда, потребности в «философах» здесь большой не было: все-таки в Константинополе берегли свои традиции. Но у кульдеев никогда и не было духовенства наподобие римского: не только простые священники, а и монахи отличались исключительным трудолюбием (они обеспечивали себя целиком сами) и готовностью сменить орала на мечи или боевые топоры. Преследования же, конечно, затронули не только духовенство. Отлучение затронуло фактически всех кельтов Британских островов и только отчасти англов, в той мере, в какой и англы и другие вторгшиеся с материка племена успели приобщиться к кульдейской церкви.

Бритты, отправлявшиеся в Византию, очевидно, были двуязычными: наряду со своим языком они знали и английский, а некоторые, может быть, еще и давний «варяжский». Знание языков вообще было отличительным качеством последователей кульдейской церкви (особенно, конечно, сдвинувшихся с насиженных мест). Наличие в их среде и чистых англов делало английский язык наиболее употребительным. Но если бритты так легко адаптируются в дружине варангов, то необходимо допустить, что в среде предшественников они нашли либо единоверцев, либо единоплеменников (или хотя бы народ, родственный по языку). Ни славянская, ни английская линия не объяснят в данном случае традиции. Традиция могла быть связана только с кельтическим или варяго-кельтическим началом.