Начало Руси

Именно поэтому многим специалистам Тмутараканская или Причерноморская Русь представлялась неким миражом, продуктом неосведомленности или небрежности византийских и восточных авторов. Проблему неоднократно «закрывали». Но она неизбежно открывалась снова. Имеется, по крайней мере, один огромной важности факт, который не позволяет пренебречь хотя и темными, но многочисленными данными: наличие связанного с Киевом русского княжества в Тмутаракани. К какому бы времени ни относили его появление — к IX, X или XI вв., неизменно возникает вопрос: как это княжество могло появиться и как оно могло в течение длительного времени существовать и поддерживать связь с Приднепровьем? Не меньше проблем возникает и в связи с установлением факта, что аланская-салтовская культура в Подонье также именовалась «Русью».

А. Шлецер, конечно, не случайно вынужден был сделать серьезную уступку антинорманистам, разделив «норманскую» и причерноморскую Русь. На это его наталкивали источники. И позднее многие специалисты останавливались перед необходимостью выделить, по крайней мере, две «Руси». С наибольшей полнотой эта мысль обосновывалась В. А. Бримом [797]. И многим норманистам пришлось делать допущение, что в Причерноморье обосновалась группа «норманнов», проникшая туда ранее т. н «варяжского призвания». Таким образом, делалось допущение, что «Русь» во всех случаях — один и тот же этнос. Но реального обоснования оно ни у кого из норманистов не получило и не могло получить в силу априорности самой мысли о некой миграции скандинавов к Черному морю.

Богатейшие сведения о Руси IX–X вв. содержат арабские источники. Но сведения восточных авторов настолько противоречивы, что, как заметил В. Томсен, «любая теория происхождения Руси может находить себе кажущуюся опору в сочинениях восточных писателей» [798]. С другой стороны, очевидно, именно на основании этих источников Н.Я. Марр высказал соображение, что «норманны и русы одно и то же, одинаково не имеющие ничего связывающего исключительно с севером Европы, когда речь идет о русах, ничего исключительно германского, когда речь идет о норманнах» [799]. Весьма глубокая и, к сожалению, совершенно не развитая мысль.

Природа внутренних противоречий арабских текстов в общем понятна. Арабские купцы встречались с русами или так себя называвшими местными жителями и в Германии, и в Хазарии, и на Северном Кавказе и в Причерноморье, и на Днепре, и в Волжской Болгарии. Отзвуки о походах русов слышались и в Испании, и по южному побережью Каспия. О русах рассказывали многое и разное. Позднейшие же компиляторы и переписчики должны были сводить все эти весьма разнохарактерные и разновременные данные.

Арабские сведения о Руси и русах представлены в специальных исследованиях А.П. Новосельцева, Б.Н. Заходера, Д.Т. Березовца, Г.С. Лебедева и в самое недавнее время Е.С. Галкиной. Первые два автора дали новые публикации сведений восточных авторов [800]. Д.Т. Березовец доказывал, что под «Русью» на Востоке подразумевалось Подонье и Приазовье — население салтовской культуры [801]. Г.С. Лебедев, подчеркивая этнографические различия славян и руси в представлении восточных писателей, отождествил русов с норманами [802].

Должно заметить, что сведения о Руси восточных источников действительно дают гораздо больше материала в пользу норманизма, чем аналогичные сведения о варягах. По наблюдению Д.Т. Березовца, лишь Ибн Хордадбех рассматривает славян и русов как части одного народа. Все остальные авторы их разделяют [803]. Но и у Томсена были основания для приведенного выше иронического замечания: с норманами русы восточных источников увязываются плохо. По существу, Г.С. Лебедев пошел по давно намеченному пути: выбирать лишь между славянами и германцами, не считаясь с возможностью существования в Прибалтике каких-то иных этнических групп. Возможности же отражения в этих сведениях данных о Подонье и Причерноморье он вообще не учитывал.

Как отметил А.П. Новосельцев, самое раннее упоминание названия «рус» в арабской литературе принадлежит среднеазиатскому ученому ал-Хорезми, написавшему труд «Книга картины земли» между 836–847 г. В этом произведении упоминается «Русская гора», откуда берет начало река Друс [804]. Локализовать эту «гору» весьма трудно. Привлекая параллель — анонимный географический трактат второй половины X в., где также упоминается «Русская гора», А.П. Новосельцев склонен локализовать ее «где-то на северо-востоке Европы» [805]. Но если читать название реки как «Днепр» (Данапрос), то необходимо помещать гору где-то на пути «из варяг в греки». К сожалению, и вопрос о том, какая река имеется в виду, остается неясным. Путь «Из варяг в греки» шел и по Днепру, и по Дону. Уверенно можно говорить только о том, что гора располагалась в Восточной Европе.