Начало Руси

Уже по крайней мере со времен П. Шафарика путаницу источников о гуннах объясняли разнородностью возглавляемого гуннами союза племен. Такое объяснение, однако, не может быть признано достаточным. Восточные «хунну» — это, очевидно, тюрко-монгольские племена, хотя возникавшие там образования включали индоевропейские и уральские племена. В гуннах II в. района Приднепровья нет никаких оснований видеть тюрок, как не видно их следа и в «Гуналанде» — Фрисландии. Напротив, и археологические, и лингвистические данные свидетельствуют о их индоевропейской принадлежности (может быть с очень древним уральским налетом).

Иордан отметил обычай племен «перенимать по большей части имена» и указал на «гуннское» происхождение многих имен готов [488]. Это указание иногда корректируется в том смысле, что, наоборот, гунны заимствуют германские имена [489]. Но, очевидно, Иордан, равно как и его потенциальные читатели, понимали, что имена эти не германские. Вместе с тем в них нет и какого-либо тюркского элемента. Это особый пласт индоевропейских имен.

Круг имен, воспринимавшихся Иорданом и его современниками как не-германские, «гуннские», достаточно хорошо известен. Это имена т. н. «германских» племен, вторгнувшихся в Центральную Европу с побережья Северного моря и из Прибалтики: ругов, вандалов, гепидов и т. д. В них очень часто повторяется и компонент «гун»: Гунимунд, Гунильда, Гунар, Гундобад и т. п. Можно с большой долей уверенности предполагать, что компонент «гун» в данном случае обозначает либо племенное название, либо просто человека. Весьма вероятно, что в конечном счете истоком такого обозначения окажется упомянутая древняя уральская языковая ветвь. Но на рубеже н. э. оно уже воспринималось как коренное местное. В кельтских языках, помимо отмеченного выше, корень hun охватывает целый ряд понятий, связанных с субъектом: это определение «сам», указательное местоимение «этот». Родственным по происхождению может быть и такое «удобное» для личных и этнических наименований слово, как gnath — «известный» (ср. украинское Гнат, Гнатюк).

В IV в. вместе с другими племенами из Восточной Европы на Дунай вторглись и тюркские племена, которые тоже приняли имя «гуннов». У новых «гуннов» тюркский элемент проявлялся и в их облике (на что указывают многие источники), и в культуре, и в именах. Однако преобладают индоевропейские «гуннские» имена. Приск указал, что «гуннский» язык отличался от собственного «варварского» языка части правящей верхушки, который употреблялся лишь в качестве домашнего. На «гуннском» языке Приск называет два слова: название напитка — medos и название погребальной тризны — strava. Многие авторы на основе этих примеров приходили к заключению о славянском присутствии в гуннском объединении [490]. Последнее не исключено. Осторожнее и правильнее, однако, рассматривать этот язык как родственный славянским. Так, напиток medd в том же значении, что и у славян, был распространен и у кельтов. Слово «страва» для определения пищи, довольствия, стола, а затем и подати продовольствием — известно древнерусскому языку и некоторым современным славянским (например, чешскому и польскому). В форме strova понятие имелось в литовском языке. В последнем случае не исключено славянское влияние. Но возможно и просто более широкое распространение корня в гуннскую эпоху (в частности должно учитывать исчезнувшие иллиро-венетские языки).

Некоторые «гуннские» имена, видимо, поддаются этимологии. Характерным «гуннским» является имя самого Аттилы (согласно саге о Тидреке Бернском, конунге фризов, которого конунг вилькинов, т. е. вильцев-лютичей, Озантрикс третировал как ниже стоявшего на генеалогической лестнице), оно явно индоевропейское. В.М. Жирмунский объяснял его из готского языка как «батюшка» [491]. Значение, видимо, такое, но не в готском языке. Это как раз одно из характерных «гуннских» имен, и смысл его легко раскрывается из кельтских языков. Ирландское athir значит «отец». Еще ближе шотландское Athill (Hathill) — «знатный» [492]. A.A. Шахматов сопоставлял славянское «отец» с кельтским oticos — человек из boaire [493]. Специалисты отмечают в качестве характерного отличия кельтских языков утрату начального «p» (иногда с промежуточным переходом в h) [494]. Эта закономерность, по-видимому, отражалась и в языке, названном Приском и Иорданом «гуннским», в известной мере не чужды ей и славянские языки.