Начало (СИ)

Взгляд мальчика скользил по людям в зале. Вот Месс и Аола, его родители, разговаривают с двумя женщинами. Первая была почтенная дама с седыми буклями и пенсне, вторая — женщина помоложе, даже, наверное, Аолы, личико у неё было миловидное, но Сарефу оно показалось отвратительным. Ибо на нём было то самое выражение сладкой гадливости, какое он часто видел на лице Джайны. Может быть, это её мама? Ведь, если задуматься, он никогда не видел маму Джайны. Впрочем, подходить ближе он не стал. Зато…

Совсем недалеко от них за столиком сидела сама Джайна и незнакомый молодой человек. Тот явно был заинтересован Джайной, и они увлечённо о чём-то беседовали. При этом Сареф, хорошо знавший кузину, видел, что та явно волнуется: говорит и смеётся тоном выше, чем она привыкла это делать. Да и, если на то пошло, раз в пять чаще. Неужели ей понравился этот мальчишка, и теперь она хочет произвести на него впечатление?

План сложился в голове сам собой. Разве мог он позволить ей спокойно жить и наслаждаться жизнью после всех тех гадостей, что она ему делала? Да ни за что!

Сареф направился к столику. При этом ему всё-таки пришлось пройти мимо Аолы, Месса и двух женщин, что с ними разговаривали.

— Сареф, — внезапно окликнула его Аола, — сынок, подожди.

У Сарефа от этого обращения потемнело в глазах. Да как смеет эта женщина, которой было плевать на него все эти годы, называть его сыном!

— Сареф, да постой же ты! — кинулась следом за ним Аола.

Сареф же, поравнявшись со столиком, за которым сидела Джайна, наклонился и тихо, но так, чтобы её услышал мальчик, с которым она говорила, произнёс:

— Как дела, Ссыкунья?

После чего бросился дальше. Как он и ожидал, Джайна с грохотом отодвинула стул, чтобы выскочить и дать Сарефу по голове. Но мальчик неожиданно получил возможность насладиться куда более дивным зрелищем. Ибо стул неожиданно преградил дорогу Аоле, которая продолжала бежать за Сарефом. Та споткнулась об него и с грохотом повалилась на землю. При этом бокал с красным вином, который она держала, полетел из её рук, и напиток оставил яркий красный штрих на белоснежном платье Джайны и даже на её лице. В довершение всего Аола, пытаясь удержаться, ухватилась второй рукой за платье Джайны, и то с треском разошлось по швам, развалившись и оставив девушку в одной сорочке и панталонах.

Сареф злобно и обидно расхохотался, наблюдая, как две самые ненавистные ему женщины в мире стали таким посмешищем. Джайна пронзительно завизжала, прикрывая себя руками, Аола же с ругательствами, недостойной дамы благородных кровей, поднималась на ноги.

Но у мальчика не зря уже в таком юном возрасте был такой развитый Интеллект. Понимая, что для него праздник на сегодня закончен, и что он и так получил куда больше, чем мог рассчитывать, Сареф припустил обратно в свою комнату. И, искренне наслаждаясь тем, что он может вольно сохранять чувство баланса и открывать не очень тяжелые двери, Сареф готов был искренне поверить в то, что Система была благосклонна к нему в этот день.

Поднявшись в свою комнату, Сареф тотчас заперся. Несколько минут спустя в дверь забарабанили с гневными воплями, в которых он различил и Джайну, и Аолу. Но открывать он им разумеется, не собирался, и только злобно хохотал из своей комнаты, наслаждаясь тем, что ему удалось устроить. Наконец, спустя десять минут гневные вопли стихли. Судя по звукам, Аола увела Джайну, но нельзя было сказать, что Джайна уходила спокойно. Наоборот, Аола получила массу обвинений в том, какого ублюдка она породила, и как он теперь портит жизнь всему клану. Звучный хлопок, который, как искренне надеялся Сареф, был очередной оплеухой Джайне, заставил любимую кузину, наконец, заткнуться. Раньше подобные оскорбления возмущали Сарефа, но теперь он чувствовал лишь глубокое моральное удовлетворение. Разница в возрасте уже не так пугала, а Интеллектом на данный момент Сареф превосходил свою скудоумную кузину едва ли не вдвое. Да то ли ещё будет…

Однако спустя несколько минут дверь в комнату открылась. Привстав с кровати, мальчик увидел, что в комнату вошёл Адейро. Это стало неприятным сюрпризом для Сарефа: оказывается, глава клана в пределах поместья мог открывать любые двери. Но, тем не менее, он храбро встал на ноги, готовясь защищать себя до последнего. Потому что уже в возрасте десяти лет мальчик твёрдо знал, что никто, кроме него самого, за него не вступится.

— Ну и что ты такое устроил? — с лёгким укором спросил Адейро, — так унизить собственную мать, любимую сестру, да ещё в присутствии такого количества гостей… как тебе не стыдно?

— Я их и пальцем не тронул. Они сами виноваты, что неуклюжие, как коровы! — звенящим от гнева голосом произнёс Сареф, с трудом удерживаясь от того, чтобы не плюнуть в Адейро за то, что он назвал Джайну “Его любимой сестрой”. Да видал он их обеих в гробу!

— Но ты спровоцировал Джайну, — возразил Адейро уже куда более суровым голосом, — зачем ты это сделал? Девочка сейчас проходит сложный подростковый период, ей нужно учиться знакомиться с мальчиками, не чувствовать себя скованно в их присутствии.