Начало (СИ)

   Жлобы! Ну, натуральные жлобы! Жлобяры!!!

   Моя жаба злится, бесится и рыдает на пару в обнимку хомячком. Это ж надо! Предложить за весь клад всего 180 тысяч! Видите ли, нету у них больше фондов! Так надо искать! Выбивать! Работать в этом направлении как-то!!!

   - Эдуард Павлович, скажите, а если я попрошу свою долю не деньгами?

   - Что же именно вас интересует, молодой человек?

   Мазеин-Давыдов постоянно вертит в руках пенсне, то водружая его себе на нос, то полируя платочком, чем несказанно меня раздражает. Вот и сейчас он в очередной раз снимает его и начинает начищать. Достал.

   - Насколько я знаю, министерство культуры и истории имеет некоторую квоту на выдачу родовых указов. Мы с Натальей Сергеевной для того и покинули родные места, чтоб попытать счастья и заработать себе герб. И деньги нам нужны именно для этого. И согласитесь, если вы поспособствуете нашему начинанию, то все останутся в выигрыше: ваши фонды останутся в неприкосновенности, мы с тетей исполним свою мечту, а у музея появится новая экспозиция, переданная в дар благодарными жителями Москвы.

   Пенсне опять водружается на нос и поворачивается в сторону Наташки.

   - Наталья Сергеевна, это так?

   А Наташка давно уже сидит со стеклянными глазами, слушая наши дебаты. Ее робость перед клановым аристократом так велика, что Эдуард Павлович уже давно предпочитает общаться исключительно со мной. Тыкаю ее в бок.

   - Да-да, конечно, как скажете... - и снова тупой взгляд в пространство.

   Да уж, послал бог помощницу.

   Но я вижу, что этот чиновник от культуры уже заглотил наживку. Предложенный мной вариант обдумывается, взвешивается и признается достойным.

   Да!!! Я узнал, что благотворительность и меценатство входят в список угодных империи деяний и может быть отмечено родовой грамотой. Принимают решение по таким вопросам конечно в Петербурге, но я буду не я, если директор МГМ не пробьет нам этот указ.

   - Признаться честно, я не прорабатывал такой вариант, но думаю, это вполне возможно.

   Йесс!!! Он наш!

   - Мы с Натальей Сергеевной будем очень рады, если, скажем через...?

   - Давайте встретимся через неделю, я думаю, этого времени будет вполне достаточно. На кого будем оформлять указ?

   - На Наталью Сергеевну. Позвольте откланяться?

   - Да-да, встретимся через неделю, второго октября. Уточните у секретаря время. Но я могу твердо рассчитывать, Геннадий Аркадьевич, что решение вашей тети останется неизменным?

   - Всенепременно, Эдуард Павлович. До свидания.

   Хватаю Наташку за руку и вывожу из кабинета. По-моему, она не в себе.

   - Наталья, ау! Есть кто-то дома?

   - Гешка, ты такой умный!

   - Наташка, прекрати тупить, если все сладится, ты через пару недель родовитой станешь!

   - А?

   Ну, вот чем она слушала!

   А дома вечером слезы. Я думал от радости, но вовсе не угадал.

   Прихожу в комнату Наташки, усаживаюсь на кровать и начинаю выяснять:

   - Ты чего, подруга?

   - У него... (хнык-хнык)... у нас...

   - Наташ, ты можешь нормально сказать?

   - Ген, у него не может быть детей!

   - У кого?!!

   - У Гриши!

   Причем тут Григорий?

   Когда он появился на нашем пороге год назад в первых числах августа, моей первой мыслью было, конечно, дать деру. Но куда мне теперь бежать? У меня Наташка, у меня План, у меня источник проснулся, наконец! И вот стоим мы, и как бараны друг на друга глядим, а что сказать - не знаем. Да еще хозяйка рядом крутится, смотрит на нашу встречу взглядом следака со стажем.

   - Привет, давно не виделись. Есть будешь? - отмираю я и протягиваю Григорию руку.

   - Буду, - отвечает гвардеец, и жмет мою кисть.