Репетитора Наталья нашла быстро. Унылый, но достаточно молодой преподаватель физики из задрипанного училища за пятерку в час согласился натаскать меня в рамках школьной программы. Первое впечатление оказалось ошибочным - мужчина оказался знающим, в предмете разбирался, и, что ценно, умел донести материал понятными словами. Хотя периодически срывался на высокий слог и начинал вдохновенно вещать о чем-то своем, недоступном простым смертным. В один из таких приступов, как раз где-то через пару дней после разговора в мастерской, я подсунул ему ту злосчастную схему энергетического контура. Надо было слышать, как он заверещал:
- Да это же простейшая схема, как тут можно не разобраться!
И дальше пошла высоконаучная лекция на полчаса, во время которой я только и мог изредка вставлять междометия и кивать. Но, кстати, кое-что понял, хотя принципы взаимодействия полей и применения всех этих коэффициентов все равно остались тайной за семью печатями, а у меня, между прочим, высшее техническое было. Вот что значит быть не в теме. Зато удалось вычленить главное:
- То есть, если, допустим, вам предоставить нужные материалы, то вы мне буквально на коленке сможете этот блок с контуром собрать?
- Если мне предоставить нужные материалы и лабораторию, я вам даже лучше соберу, наука, чтоб вы знали молодой человек, не стоит на месте! Эта схема уже лет двадцать, как устарела, а я, между прочим, диссертацию по данной теме в свое время защитил!
Аккуратно, стараясь ни в коем случае не обидеть Александра Леонидовича, начинаю выяснять подробности. Наше учебное время уже давно закончилось, но у профессора, видимо, давно наболело, так что он охотно остается на ужин и за беседой вываливает на меня все перипетии своей биографии.
- Я, Геннадий, когда институт закончил, большие надежды подавал. В аспирантуру поступил. Думал, вот немного поработаю, проверю теорию практикой и буду науку двигать, глядишь, какой-нибудь эффект моим именем назовут. Только вот в научном обществе тоже своя иерархия. Пока я эксперименты ставил, да результаты выдавал, другие на моем материале карьеру строили. Если б мой руководитель меня не заставил, я бы и диссертацию не защитил - настолько увлечен работой был. А потом Тимофей Михайлович - начальник наш - умер скоропостижно, ничего даже сделать не успели: вот он с совещания приехал, в кресло сел, а вот уже лежит мертвый. Целое расследование было, все злой умысел подозревали, да только ничего не нашли... И так бывает... - профессор так расчувствовался, что достает портсигар и спрашивает у меня разрешение. Наташка, конечно, будет ругаться, но, думаю, я это переживу. А Александр Леонидович закуривает и продолжает:
- Я по глупости от должности отказался, думал молодой, не справлюсь, вот нам тогда нового начальника сверху в приказном порядке и назначили, да только такой светлой головы, как у Березина, у него не было, да и администратор из него не очень вышел. Зато амбиций - ого-го! Так и норовил к любой мелочи примазаться, при любом успехе в соавторы лез. Народ поумнее быстро смекнул, что к чему, на другие темы перешли. А мне все казалось, что вот-вот нащупаю... В общем, когда исследования в тупик зашли и работу признали неперспективной, этот хлыщ всю вину на меня взвалил. Такую мне репутацию в научной среде создал, что никто меня выше лаборанта брать не хотел. Вот тогда-то я, конечно, пожалел, что сам не рискнул возглавить направление, да поздно уже.
- А дальше что?
- Да ничего. Покровителей кроме Березина у меня не было, он же совсем нестарый еще был, новых благодаря скандалу не нашел, пришлось вот пристроиться преподавателем. Есть-то каждый день хочется. А сейчас уже и рукой махнул, привык...
- А почему вы не занялись сборкой блоков, если это, как вы говорите, ваша тема? Можно сказать, дело всей жизни?
Профессор кривится, но пересилив себя, выдает:
- Да все потому же: трус я! Чтоб этим заняться, надо сначала результаты представить потенциальным заказчикам, никто же не будет кота в мешке покупать. А это значит - в долги влезать, дорогие материалы где-то разыскивать, помощника хотя бы одного одаренного нанимать. Опять же помещение нужно, приборы... И даже собрав все, нет гарантии, что удастся продать. Иной, увидев мое бедственное положение, постарается еще больше в долги вогнать, чтоб закабалить навеки. Теперь только так... расчетами для души занимаюсь, да проектирую иногда по старой памяти.