Начало (СИ)

Двигаясь по мужским генам, генетики обнаружили, что основатели человеческой расы послужили восемь мужчин и шестнадцать женщин. Причем откуда они взялись, генетики не знают –прародители нашей расы появились ниоткуда – нет линий, ведущих дальше. Точка. А когда прошли по женской линии, то выяснили, что первая женщина Ева появилась примерно за шестьдесят тысяч лет до Адама. И появилась теория о том, что сначала появились женщины, а потом одна из них мутировала и превратилась в мужчину. И откуда мы? Кто мы? Кто нас создал? Кто спарил умершую шестьдесят тысяч лет тому назад Еву и появившегося с группой мужчин и женщин неизвестно откуда —Адама? Молчание ягнят…

У нас нет науки, точнее есть прикладная — такая же, как во времена Ньютона: если палец сунуть в розетку, то ничего не будет, а вот если сунуть два, то получится интересный эффект. На такие практические задачки и выделяют сегодня гранты. А на разработку теории денег не дают. Почему? Да потому что придется выкинуть многочисленные теории, по которым вселенная появилась из большого взрыва, и поверить в эфир, в вечные двигатели, в космические перелеты посредством гравитации, и многое другое, о чем сейчас могут спокойно, не боясь, говорить только фантасты. Кому они нужны? А вот для ученых это чревато. В восьмидесятых годах наука подошла к новому рубежу, и тогда в многих странах погибло больше восьмидесяти ученых, занимающихся разработкой новых источников энергии. Одни сами выпрыгнули с небоскребов, другие разбились на машинах, третьи умерли от сердечного приступа, четвертых зарезали хулиганы, и так далее и тому подобное. Тогда заговорили о девяти хранителях, которые не дают человечеству слишком быстро продвигаться вперед, и снова всплыл фонд Рокфеллера.

Это касается и других наук — химии, физики, биологии и всех остальных. Про биологию даже говорить страшно, потому что из нее органично выходит медицина, и тут вдруг оказывается, что наши предки знали о человеке гораздо больше, чем современные доктора. И если до появления антибиотиков, человечество не могло излечить всего-то с десяток болезней, все остальные лечили, пусть и не быстро, то сегодня медицина признала, что не может излечить больше двухсот шестидесяти болезней, и число их неуклонно растет. Вы даже не представляете, сколько было сделано анализов всевозможных человеческих костей, чтобы найти рак у наших предков. Не нашли, потому что что его не было. Но гранты до сих пор на это выделяют.

Рак —это порождение нашей медицины. Медики его создали, холят, лелеют его и помогают всем желающим им заболеть. А лечить они его не могут или не хотят, зато могут только сделать так, чтобы его развитие затормозилось, и берут за такое лечение огромные бабки. И даже те, кого все-таки вылечили, всю жизнь будут сидеть на колесах, чтобы не было рецидива. Куда там наркотикам, сегодняшняя медицина — это гораздо круче. Считается, идеальный пациент тот, кто начал потреблять лекарства еще в утробе матери и будет их кушать до неглубокой старости. В идеале дожить он должен только до пенсии, все равно ее уже за него потратили.

А вот тот, кто не может купить лекарства, тому медицина должна помочь умереть. Недавно министр здравоохранения Литвы Риманте Шалашявячюте заявила, что эвтаназия может стать “хорошим выходом” для необеспеченных больных, которые не в состоянии оплатить услуги паллиативной медицины и добавила, что это право уже имеют бельгийские дети. Точка.

Мрак ушел, оставив после себя только ощущение, что меня поимели, причем жестко и теперь мне надо дальше жить, только вот как? И главное для чего? Смысл жизни в нас тоже закладывают, и это тоже вранье. За полминуты потерял все свои знания, все вранье, которыми меня пичкали все эти годы, и родился заново идиотом, который совершенно не понимает, кто он и зачем он. Я стоял, пытаясь собрать свои разбегающиеся в никуда мысли, пока ко мне не прибежала Вика, не чмокнула меня в ухо и не застрочила из пулемета:

— Ты чего тут? А это что? Кораблик ты мне подарил хороший, он и на самом деле может прыгать через пространство, только недалеко, но это все равно быстрее, чем все остальные звездолеты. Жаль только, что места на нем только для нас двоих, даже зверей некуда сунуть. Нет, там есть небольшой трюм, и он даже имеет свою систему жизнеобеспечения, но если мы его отдадим зверям, а не разместим там еду, тогда нам будет нечего есть. Пошли, сам посмотришь. Я уже во всем разобралась. А искин такой милый на этом кораблике ивров, такой вежливый, не то, что у ампов. Знаешь, он даже назвал меня редким экземпляром. Я же и правда редкая. А что это за шкатулка? Ты мне ее подаришь? Она такая симпатичная, классная. Ты у меня такой добрый ассенизатор и совсем не жадный олигарх. Глупый, правда, но это же даже хорошо…

Я сделал шаг вперед, положил обе руки на шкатулку, и она открылась. Сбоку выдвинулся мостик, я встал на него, и меня затянуло внутрь. Я еще успел услышать:

– Макс, ты куда? А я?..