Начало (СИ)

По моей команде питательную смесь из баков сливают в спешно найденные емкости. Всю слить не удается, но мне и этого хватит — потом разберусь, когда все подробно прочитаю. Или не разберусь, что тоже запросто может быть. На всякий случай маркирую тару цифрами "1" или "2" в зависимости от чана. Ценность данного трофея с точки зрения наемников ничтожна, но спорить со мной никто не решается. Наконец, добираемся до россыпи на дне. Аккуратненько, до последней песчинки выгребаем всю добычу в бутыль от питьевой воды, после чего я осторожно высушиваю мокрую смесь.

Теперь, по виду некоторых более-менее крупных фрагментов, уже ни у кого не остается сомнений в идентификации найденного. Возбужденные бойцы нашли где-то простые хозяйственные весы и ждут вердикта. В оглушительной тишине взвешиваю наш улов:

— Примерно одиннадцать килограмм.

Шум поднимается такой, что прибегают до сих пор спавшие в неведении Шаман и Метла. Оба с автоматами наперевес, которые, к счастью быстро ставят на предохранители. Вновь прибывших быстро вводят в курс, после чего народное ликование продолжается еще минут пять и немного утихает. За упаковкой ценного груза внимательно наблюдают все бойцы, у машины тут же выставляется вооруженная охрана. Шутка ли — около семисот тысяч в одной канистре. На открывшемся втором дыхании свободные бойцы еще раз простукивают все стены в особняке, но больше сюрпризов не находится.

— А золото как-то можно снять с баков? — робко подкатывает к Земеле один из наемников. Единственный среди нас обладатель темного треугольника жмет плечами. Сами по себе чаны громоздкие и к выносу не предназначены — вмурованы в пол намертво. Да и места у нас для них нет. По сравнению с найденным, позолота — это капля в море, но жадность, это такая заразная штука!

Опять отправляемся вниз. Земеля пробует отделить золото от поверхности, но у него ничего не получается. Возбужденные зрители подбадривают пилота дурацкими советами типа: "Вдарь посильнее", пока не разгоняю всю толпу к чертовой бабушке. На входе остается караулить Шаман, а мы с Олегом остаемся в лаборатории одни.

— Может расплавить все здесь нахер? — злится огневик.

— Ага, как раз через неделю все остынет. Сюда же никто зайти потом не сможет. Отойди.

Смотрю на баки. Стоит ли полкило золота моей тайны? С другой стороны, а кому мне еще доверять, если не им?

— Леха, ты там один?

— Да, все ушли. Пусто.

— Никого не пускай, у нас эксперимент.

— Принято.

Подмигиваю заинтересованному Земеле.

Кладу руки на поверхность.

Зову металл. Не знаю, как правильно назвать эту технику, поэтому про себя назвал "зовом".

С землей, как и с почти любой стихией можно работать по-разному. Кто-то горы и ямы может делать, как Земеля, кто-то кристаллы выращивать, а вот я со своим неразвитым вторым треугольником хорошо работаю с металлами. Глыбу к себе не притяну, а вот килограмм-два в пределах метра — запросто.

В отличие от прошлого раза с Григорием — максимально четко дозирую воздействие, снимая только тонкий верхний слой, стараясь не зацеплять неблагородную основу. Со стороны это выглядит, как будто я руками стираю позолоту с поверхности чана.

— Оху…ть! — только и получается тихо сказать у Земели.

Вручив ему получившийся комок, повторяю процедуру со вторым баком.

Два куска презренного металла. Но пот с меня льется ручьем, — к работе с землей я прибегаю крайне редко — нет наставника, а без него такого наворотить можно!

— Если что — это твоя работа. Понял? — негромко, но укрепив голос силой, оборачиваюсь к Олегу.

— Принято, — коротко и серьезно, как при рапорте отвечает он.

— Вы там скоро? — из подвала кричит Шаман, — Ау?

— Всё норм, закончили!

Земеля вопросительно смотрит на меня, а потом в сторону выхода. Вот как у него получается одним взглядом спросить так много? Если перевести на нормальный язык, то сейчас он спросил: "Ему можно рассказать?" или: "Будешь ему рассказывать?"

Я так многозначительно не сумею, поэтому отвечаю просто словами:

— Потом, как-нибудь при случае.

Земеля кивает, и мы идем на выход. Трофейные сутки на исходе.

Очередные две недели пролетают мимо, но я, как правильный командир, в суете на этот раз не участвую — просто держу все под контролем. А еще восстанавливаюсь и мучаю крыс. Появившийся Григорий очень кстати напомнил мне о моей идее. За впечатлениями минувших выходных Наташкино предательство как-то отошло на второй план, но виноватая морда персонального шпика резко все вернула на свои места. Правда, после серии опытов, закончившихся смертью несчастных животных, затею бросаю — способ общего болевого воздействия на нервные окончания понятен, а издеваться над животными просто так — это не ко мне. Двух оставшихся в живых грызунов подлечиваю обратно и ставлю на пожизненное довольствие — пусть пока служат мне напоминанием, что людям вообще и гвардейцу в частности доверять нельзя. Хорошо, что и Григорий, чувствуя свою вину, особо ко мне не лез, ограничившись редкими визитами.