Начало (СИ)

Возвращаться в слякотную Москву совершенно не хотелось, но надо. Официально Ирина Валерьевна числилась в госпитале администратором, но ценилась, прежде всего, за периодическую зарядку "лечилок" или поддержку целебных техник дипломированных коллег. И пусть ее невеликих сил хватало на одну — максимум две бусины в неделю, даже такое подспорье иногда приходилось кстати, а оплачивалось не в пример выше основной зарплаты. За безотказность и готовность помочь администрация закрывала глаза на отсутствие лицензии и медицинского образования, проводя оплату по каким-то своим каналам.

— Ирина Валерьевна! С выходом вас! Представляете, ваша протеже очнулась! — от группы людей в белых халатах отделилась совсем юная медсестричка и выбежала навстречу вернувшейся отпускнице, — Вчера ненадолго в себя пришла! Правда, здорово!

От неожиданной радостной новости женщина даже сбилась с шага. Всем в госпитале было известно, как переживала Ирина Валерьевна за молоденькую целительницу, впавшую в кому, оставив круглыми сиротами двоих парней. Сама не имевшая детей, женщина часами просиживала в свободное время у койки Дарьи Васильевой, пытаясь привести ее в чувство. Такая привязанность к пациентке хоть и вызывала поначалу некоторое недоумение, но придавала строгой администраторше некий романтический ореол. Что поделать, нерастраченный материнский инстинкт. Доктор Шаврин давно уже махнул рукой на визиты Ирины Валерьевны в свое вроде как закрытое для посторонних отделение. А как она встала на дыбы, едва зашла речь о переводе больной в Петербург! Чуть ли не штурмовала кабинет главврача, убеждая, что перевозка плохо отразится на состоянии пациентки.

А вот и сам доктор.

— Ирина Валерьевна! Выглядите посвежевшей, как там в Барселоне?

— Да бог с ней, с Барселоной, Виктор Афанасьевич! Лучше расскажите, как там наша девочка!

— Девочка наша отлично! Внял Господь Вашим молитвам, Ирина Валерьевна, очнулась она! Вчера ненадолго в себя приходила. Теперь уж наверняка на поправку пойдет, вот увидите. Вы ближе к обеду, как с делами управитесь, ко мне зайдите, я вас проведу, хоть порадуетесь за нашу птичку.

— Виктор Афанасьевич! А можно я лучше после смены у Дашеньки посижу? Вы же знаете, я тихонечко… Тем более у меня источник после отдыха полный, а девочке любая капля на пользу пойдет.

Шаврин внимательно посмотрел на администаторшу — такая самоотверженность по отношению к незнакомой женщине иногда ставила его в тупик. Если б не знал наверняка, что они не родственницы, точно бы решил, что перед ним мать или бабушка больной.

— Ну, если только недолго. Она пока в покое нуждается, шутка ли, три года проваляться… Хотя… приходите, уж вы-то хуже не сделаете.

За целый день Ирину Валерьевну еще не раз поздравили с выходом из комы любимой пациентки, так что к вечеру женщина уже с нетерпением караулила доктора в его отделении.

— Проходите, только тихо. — Виктор Афанасьевич открыл дверь в палату, пропуская заждавшуюся администраторшу внутрь.

В палате произошли изменения. Попискивали какие-то новые приборы, на больной появились новые датчики.

— Вы, если жизненные импульсы хотите дать, делайте это сейчас, при мне. У нее какое-то нестандартное эхо появилось, хочу посмотреть.

Ирина Валерьевна кивнула и положила руку на грудь пациентки. Сосредоточившись, женщина стало вливать в больную небольшие порции силы. Шаврин держал какую-то свою технику и внимательно вглядывался в видимые только ему результаты.

— Точно, интересный эффект. Как-будто чуточку усиливает воздействие. Вы как, голубушка, не утомились? — перевел внимание доктор на посетительницу.

— Не очень. Все-таки первый день после отдыха. Жаль, что больше не могу, а то бы еще выдала.

— Ни-ни-ни! — замахал руками Шаврин. — И этого достаточно. Ей сейчас лучше совсем маленькими порциями. Лучше бы, конечно, от родственников, но где ж их взять-то.

— А что, Егора так и не нашли?

— Нет, тишина. По крайней мере, маячки до сих пор носим. Если б нашли, наверно уж забрали бы. Жалко мальчишку, талантливый был. Из него целитель, не хуже матери получился бы, а уж как ее-то сослуживцы хвалили… Эх…

— А Дмитрий как?

— А что Дмитрий? Не видно и не слышно. На каникулах приедет наверно, а так учится в Царском Селе. Да и не очень его энергия подойдет, у него ж "темный треугольник". Как еще выносила-то, бедняжка.

Это да. Источники двух видов "вода-воздух-жизнь" и "земля-огонь-молния" встречались в восьмидесяти процентах случаев, и назывались соответственно светлый и темный треугольники. Редко когда одаренный одинаково мог развить все доступные стихии, обычно довольствовались одной-двумя, но если задаться целью, то и третью стихию или третий угол, кому как угодно называть, с трудом, но прокачивали. Еще двадцать процентов отводилось на нестандартные сочетания или на всякие отклонения, типа четырех- и пятиугольных источников, но владевшие ими одаренные обычно были на порядок слабее классических, хотя бывали и исключения.