Начало тьмы

…Бесшумное сияние охватывало спереди, с боков — несколько секунд, и он оказался в самом центре пляшущих отсветов, появившихся невесть откуда, словно передовой дозор летучей конницы океана… Теперь можно не спешить. Устало присев, Отари бездумно смотрел на игру света — странно, что теперь она не вызывала рези в сухих глазах… Что-то мягко коснулось щиколотки — он даже не вздрогнул. Снова прикосновение — скорее, поглаживание… Посверкивающий жидкий язычок струился, завиваясь возле ног, словно сигнализируя — нашел! Гладкая поверхность то расплющивалась, то взбугривалась; гудение чуть забрало вверх — это еще один поток приблизился вплотную, обдав терпким запахом — но не сказать, чтобы неприятным. Отари откинул голову на переборку, и, расслабившись, ждал продолжения. Сейчас, когда на голове у него датчик связи со всей массой этого вещества, трудно не представить, чем обернется контакт. Один человек — и несколько миллионов тонн жидкого кошмара… Но боятся поздно — он и не боялся. Страх словно выкипел… Холодное сияние обнимало его, принимая в себя; оно жило в нем… Очень скоро Отари уже не различал, происходит что-то на самом деле или только в его воображении. Хотя — где кончалась реальность в этом тайновище образов, овеществляющих самые прихотливые движения мысли… Сонмище духов выплясывало вокруг головы, принесенной им в жертву — пена лиц, лопающихся с квакающим звуком; заходящаяся скороговорка множества голосов: «Зб… онн… Я хчушщ-щ… тби…» Люди распадались, сливались в одно копошащееся нечто, злобно поблескивающее глазками; щелкающий туман наплывами извергался из гнусных пор, застилал глаза — остекленелым взором человек смотрел прямо перед собой, загипнотизированный видениями. Должен быть финал… Стены бесшумно сотряслись и раздались в стороны, открыв слепящий простор — простор без дали, одно громадное белесое ничто… С безличным интересом Отари наблюдал, как его тело постепенно растворяется в окружающей мути — он растекался все стремительнее, захватывая пространство… А вокруг ничего не менялось — на собственном опыте можно было постигнуть простую истину бесконечности. «Пространство бесконечно…» — погромыхивали где-то слова, существуя сами по себе. Пространство уже не было — он заполнил его целиком; он был вселенной — она была им; он был всем — от кванта до протосгустка галактик — пространством, временем, пустотой, пустотой… В ней нет времени; да и пространства, если подумать… Так Отари остановился на грани собственного исчезновения. Бесконечно долгое время висел он здесь — нигде и никогда, с любопытством перебирая градации несуществования, словно выбирая новый наряд. «Никогда…» — тень звука, отдаленный гром… Ворон, хрипло каркнув, вряскорячку уселся на хлюпнувший пол, подняв кучу мелких брызг. Сердито завозился, топорща перья — черные бусины глаз мгновенно подергивались белесой плевой… Вот он склонил набок голову, обремененную костяным наростом клюва. Застыл. С конца клюва сиротливо свисала капля… «Он пришел…» — подумал Отари. И предчувствие неминуемого прочно воцарилось в душе. Оставалось немного… Коридор плавно двинулся, поворачивая к нему нептичьей устремленности взгляд. И сквозь маску ворона проглянул острый блеск полированной стали… Она тускнела, покрываясь сизым налетом — палач, деловито поплевав на руки, уже половчее ухватился за рукоять тяжелого топора, примериваясь… Чуть довернуть — калейдоскоп сложился в новый узор, оживив бессмысленный орнамент на ремне воспитателя — хитрая вязь пауком сидела на пряжке. Взлет — стремительное предчувствие боли… Еще доворот — картины мелькали все быстрее, сливаясь в один тошнотворный крутень — кружение достигло апогея, перебитого вдруг тремя басовыми аккордами фортепиано… Огромный выпуклый глаз медленно поворачивался, уставляясь в упор темным дулом зрачка — Отари уже проваливался, неудержимо и страшно, судорожно цепляясь руками за края бездны — а глаз все полз и полз из-за горизонта, разбухая на весь небосклон; раскаленный зрачок медленно полыхал закатом…

Тьма рванулась и накрыла его.

Часть IV Остров

Глава 20

Отари Ило открыл глаза — и увидел свет. Ничего, кроме мутного белого света. Несколько секунд бессмысленного разглядывания — он закрыл глаза. Стало темно. Так и продолжалось — свет, тень, свет… Он занимался этим достаточно долго, пока не устал. Тогда возникла первая мысль… Но какая, понять не успел — умственное напряжение оказалось непосильным. Проваливаясь в очередное беспамятство, он уже не чувствовал, как чьи-то руки поворачивали его на бок, прикладывали к виску гладкое и прохладное…

Неопределенно-длинная пауза… Внезапно вернулся слух — гул в ушах перемежался тупыми толчками. Это напоминало что-то очень знакомое — помучившись, Отари, наконец, отыскал нужное понятие. Сердце… Его сердце. Он… Мысль вновь возникла, и на сей раз он успел ее осознать. Простой вопрос: «Кто я?»