Начало тьмы (СИ)

Шахматная аналогия вдруг обрела в голове координатора завершенность и даже некоторое изящество. Потому что пешкой, снимающей фигуру, предназначалось стать ему — Отари Ило. Из всех вывертов эта комбинация оказалась последней, которую он мог себе представить… Единственное, чего он не мог понять — ее смысла. И спросил прямо в лоб:

— Вы хотите убрать Бронтома… моими руками?

— М-м… Да. — Мец помолчал, раздумывая, потом повторил уже с уверенностью: — Да, мы этого хотим. Но, как ни странно, этого хотите и вы… Не правда ли?

И Отари не знал теперь, что сказать в ответ. Не знал, чего хочет эта пронырливая пешка… Поэтому он промолчал — кстати, Мец Думлок и не нуждался в репликах:

— Я понимаю, — заливался он тем временем, — трудно привыкнуть к мысли, что у нас могут быть общие интересы, но сейчас именно такая ситуация… — и т. д.

Отари слушал в пол-уха — Мец юлил, производя попутно несметное количество слов — и тем давая собеседнику время как следует подумать.

— …Зачем вам именно я? Ведь есть и другие? — внезапно проснулся Ило, дойдя до нужной точки в своих рассуждениях. Мец замолк, прерванный на середине какой-то витиеватой фразы — но не растерялся, нет… Лицо его сложилось в ухмылку, и он быстро оглядел сидящего перед ним молодого управленца прищуренными глазами:

— Другие? Хм… Они не есть — они были… Они мертвы. И тем самым бесполезны.

— Кажется, я уже кое-что понимаю, — мрачно заметил Ило.

— Превосходно! — улыбаясь еще шире, произнес человечек с заученной радостью в голосе. — Мы понимаем друг друга — чего еще желать? — а вот сарказм заучен не был.

— Объясните подробнее! — раздраженно потребовал Отари. Ему уже надоели эти бесконечные блуждания вокруг да около.

— Конечно, конечно — в самом деле, не зря же я летел в такую даль… — Мец вздохнул, сложил суетливые руки на груди — словно схватил и зажал под мышками двух больших черных птиц. Продолжил другим тоном — сквозь зубы, словно диктуя:

— Бронтом устраивал нас до поры — пока не стал лишком заноситься. Он энергичный руководитель, администратор науки — не более. Именно в этой роли он нам подходил… А не в роли еще одного кандидата в Наполеоны. Политическую карьеру «отца ПУВ» нужно прервать до ее начала — сделать это можно самым простым способом — обвинив его в уголовном преступлении.

— Я должен буду это сделать?

— Именно так. — Мец помолчал, ожидая вопросов, но их не последовало, поэтому он продолжил:

— К сожалению, раньше он не оставлял прямых улик — все происходило вроде бы само собой, без его вмешательства. С вами он пошел похожим путем — правда, ни одна из намеченных жертв раньше не поднималась до ранга испытателя. В нем заговорил ученый… («Это его и сгубило», — подумал Ило). …Теперь у меня появились неопровержимые доказательства причастности гран-эрмиера экспедиции Эша Телала Бронтома к попытке убийства координатора той же экспедиции Отари Ило.

Отари непонимающе уставился на него:

— Какой попытке? Разве это был не… — тут он прикусил язык, едва не брякнув «доктор»?! Но откуда Мец мог узнать — неужели медик сам разболтал? Быть того не может!

Мец, в свою очередь, не понял координатора:

— О чем вы?

Отари попытался замять оговорку:

— Просто я не припоминаю, чтобы меня пытались… ну, убить.

Брови Думлока поползли вверх:

— Как?! Вас оставляют наедине с ПУВ без всякой защиты, а вы не считаете это покушением? Ну, у вас крепкие нервы! Да еще если учесть, во что это обошлось станции — как-никак, первый успешный опыт в истории… Там до сих пор, наверное, размораживают.

Мысль у Отари дала сбой. Мец явно имел в виду последний эксперимент. Но ведь программу для него подготовил доктор! И «дыру» в защите организовал он — при чем же здесь Бронтом?

— Какие доказательства у вас против Бронтома?

Думлок самодовольно усмехнулся и похлопал себя по левой стороне груди:

— Первое, и самое главное — факт подмены процессор-программы эксперимента. Вам подсунули прерывание защиты…

— Кто ее подменил? — Отари уже ничего не понимал. Однако ответ Думлока окончательно все запутал — выпрямившись в кресле во весь свой рост, он спокойно ответил:

— Я!

…Он глядел открыто и торжествующе — невозможно было заподозрить притворство. И Отари вынужден был поверить в невероятное признание:

— Вы?!

— Да, я, — человечек удовлетворенно улыбнулся, — по приказу гран-эрмиера. Да вот, пожалуйста… — и, повозившись, он вытащил из внутреннего кармана пластинку мнемона и продемонстрировал Отари:

— К сожалению, без изображения… Но голос вполне узнаваем.

В каюте раздался шорох фона избирательной записи, перебитый чьим-то дыханием, затем приглушенный голос Эша Бронтома внятно произнес: «Поставьте эту, Думлок…» «Эту, первого цикла?» (Ило узнал голос Меца). «Да, да… Другую выньте и давайте сюда… Нет, лучше выбросите в утилизатор — вы меня поняли?» «Да, гран-эрмиер». Шорох стих — Мец с довольным видом сложил свое сокровище обратно в карман.