Начало Великой Отечественной войны

Положение оборонявшихся в Минском укрепленном районе частей ухудшилось в связи с прорывом к Минску с юго-запада 47-го моторизованного корпуса из группы Гудериана. Но, даже несмотря на это, они продолжали оказывать упорное сопротивление гитлеровцам и в последующие дни. По-прежнему стойко удерживали занимаемые позиции в 20 км северо-западнее Минька 161-я стрелковая дивизия под командованием полковника Михайлова А. И. и 100-я стрелковая дивизия. 27 июня они перешли в контратаку, отбросив вражеские части на 12 км в северо-западном направлении. Тогда противник подтянул на этот участок большое количество танков и с утра 28 июня возобновил наступление. Два дня вела упорные бои с немецкими танками, рвавшимися к Минску, 100-я стрелковая дивизия. Однако силы были неравные. Враг наступал не только с фронта, но и с тыла. Чтобы избежать окружения, генерал Руссиянов вывел свои части в противотанковый район за р. Волма, где вновь организовал оборону. В эти дни воины дивизии, умело используя связки гранат и, главным образом, бутылки с горючей смесью, уничтожили большое количество пехоты и танков противника. Умело руководил боем командир 3-го батальона 85-го стрелкового полка капитан Тартычный, впервые в дивизии применивший бутылки с бензином для борьбы с танками. Его батальон только в течение дня 28 июня уничтожил 15 танков. В этот же день командир другого батальона капитан Коврижко Ф. Ф. лично уничтожил 10 танков. В боях за 28 и 29 июня войска 100-й стрелковой дивизии уничтожили до 100 танков, бронемашин и мотоциклов противника.[88] Блестящий опыт борьбы воинов 100-й и 161-й стрелковых дивизий с вражескими танками широко популяризировался в других соединениях фронта. В связи с этим стала постепенно изживаться зародившаяся было кое-где в первые дни войны танкобоязнь. Советские воины стали смело вступать в бой с гитлеровскими танками, нанося врагу большой урон.

Большие потери нес противник, но, находя слабые места в обороне, продолжал на узких участках фронта рваться вперед. Его действия облегчались еще и тем, что из-за недостаточно организованного снабжения в наших войсках недоставало боеприпасов и горючего. Некоторые соединения и части были вынуждены отходить только потому, что они не имели боеприпасов. Большие возможности для развития наступления предоставляло противнику господство в воздухе. Из-за недостатка истребителей и зенитных орудий наши наземные войска слабо прикрывались с воздуха. Вот что по этому поводу писал в те дни в политдонесении начальник отдела политической пропаганды 2-го стрелкового корпуса: «Начиная с 27 по 30 июня на фронте в районе Минска ни одного раза не появлялась наша авиация; при этих условиях авиация противника орудует безнаказанно».[89] И не случайно поэтому воины 100-й и 161-й стрелковых дивизий говорили: «Дайте снарядов, помогите самолетами — мы никогда не отступим». Но обеспечение войск боеприпасами и горючим в тех чрезвычайно трудных условиях обстановки было исключительно сложным делом. Бомбардировщики противника сильно бомбили узлы дорог, воинские эшелоны и колонны машин. Вследствие недостатка истребителей, а иногда и распыленного использования их, советские летчики не могли прикрыть все эти объекты с воздуха. Правда, в тех районах, где действовала советская авиация, она наносила большой урон противнику. Особенно отличились в конце июня летчики 123-го истребительного авиационного полка 10-й смешанной авиационной дивизии. 28 июня капитан Савченко, старший политрук Сиротин, лейтенант Жидов, лейтенант Завгородний и лейтенант Сахно вступили в воздушный бой, несмотря на численный перевес противника. В коротком бою, продемонстрировав мужество и боевое мастерство, наши летчики сбили 21 самолет противника.[90] В этот же день штурман звена 42-й авиационной дивизии коммунист лейтенант Башанов вслед за своим летчиком выпрыгнул из горящего самолета на парашюте. Приземлившись на территории противника, он проявил хладнокровие и храбрость. Уничтожив из личного оружия несколько гитлеровцев, он вырвался из окружения и спас своего товарища летчика, получившего сильные ожоги. Взаимопомощь и выручка в бою была законом жизни всех советских воинов с первого дня войны.