Начало восьмеричного пути (СИ)

Сформированный образ простого наблюдателя только навредил, но не будь она собой, уж точно найдет способ ответить им. Кайло уже примерно знала, как накажет этих самоуверенных людишек, посмевших намекнуть ей что-то подобное. Пока что нужно найти способ ускорить выход ее суперразрушителя. Зелле крайне необходим этот корабль, обещавший стать венцом инженерской мысли зеллонианцев. И она потерпит хамство людей.

Пока что…

Она лично попросит каждого зеллонианца, остающихся здесь для контроля и корректировок, потерпеть, ведь каждый из них знает, что все изменится, когда у Императора появятся столь масштабные верфи, наподобие Наивэ.

Само собой, Зелла строила и свои корабли. У Императора было множество верфей. Но таких, как Наивэ, способных на постройку заказанного звездного суперразрушителя, не было.

Удивительно, как вообще люди при всей своей гнильце и продажности сумели отгрохать это монструозное сооружение, занимавшее такую площадь, что не каждая звездная система могла бы похвастаться подобными размерами. Верфь была такой огромной, что запросто собственной гравитацией легко соперничала с местной звездой.

Невольная, совсем незваная сейчас мысль, что далекие, очень далекие предки детей Зеллы тоже были людьми, снова покоробила. Обычными людьми, чью колонию позабыли после очередной масштабной войны. Лишенная дотаций, оставленная на произвол судьбы, колония тысячелетия назад осталась одна, со своими внутренними проблемами, бедами и горем. Голодная, пораженная безразличием прошлых правителей, обездвиженная внутри одной системы. И без возможности вернуться к истокам.

Но колония выжила.

Оставленные беспризорными люди выжили. И мутировали. Эволюция сделала свое дело, выведя нынешних детей.

Кайло невольно улыбнулась, разглядывая отражение высоких, гибких тел, закованных в эластичную броню. Вид зеллонианцев доставлял ей истинное эстетическое удовольствие. Четырехрукие, но двуногие, с подвижными телами, что давали возможности на порядок выше, чем у их предков. Венец эволюции, возможной только под Зеллой, центральным светилом материнской системы. Бледно-серая кожа, настолько плотная, что не каждое оружие может повредить ее, длинные руки с когтями на каждом пальце. Хищники с острыми клиновидными зубами, веками вырывавших первенство у опасной флоры и фауны. Глазами, идеально адаптированными под излучение родной звезды, без радужек и зрачков, казавшимися серой манящей бездной без малейшего проблеска иного света. В который раз Кайло пожалела, что пока что не может физиологически взаимодействовать с ними.

Это было бы… уместным.

Подобное стало бы новой нотой в той устроенной гармонии, чьей идеальности она добивалась последние десять лет. Но пока что увы. Она слишком сильно отличалась строением тела, чтобы иметь возможность понести от зеллонианца. Иное тело, иные размеры, иной способ размножения. Даже способ деторождения уже стал совсем другим. От предков остался лишь срок вынашивания. Те же девять стандартных месяцев, в течение которых дети Зеллы не могли принимать участия в обряде очищения. Большой срок был и после рождения ребенка. Еще целый стандартный год зеллонианка не могла участвовать в обряде. Дитя могло не узнать мать после обряда.

Но это пока что.

Потом, когда ее план будет приведен к концу, она сможет и в этом аспекте жизни стать истинной дочерью Зеллы. Пока что приходилось обходиться ничего не значащими связями с людьми в империи. Благо, последние десяток лет дети Зеллы стали намного благосклоннее к людям. И даже перестали их поедать.

Пусть и не везде.

Она нечаянно хмыкнула вслух последней мысли. Ей даже вроде как повезло, что ее приняли. А могли бы и просто сожрать, как это делали еще с десяток лет назад. Мысли потекли совсем в другую сторону и Кайло улыбалась сама себе, пока не раздался шипящий клокочущий голос одного из телохранителей.

— Шестое Дитя. Наши инженеры готовы слушать.

Всякому, незнакомому очень близко с детьми Зеллы, манера разговора зеллонианца на общегалактическом могла показаться очень высокомерной, необоснованно горделивой. Они словно выплевывали слова, награждая неким чувством ущербности. Но только чужакам. Ей самой даже было приятно, что с ней говорят на общем языке из уважения, ведь вживленный в череп чип давно позволял понимать скрежет детей Зеллы, разве что повторить пока не могла. Речевой аппарат ей еще не изменяли — с разработкой подобной технологии дети Зеллы еще не достигли особых успехов. Вот если бы ее чистый геном был способен без проблем перенести горячую переделку, наживую…

Даже в этом она была камнем преткновения для Отца и Матери.

По ее кивку к ней поднесли голопроектор. Пара взмахов когтем стражника и один за другим подключались те, кто уже очень много времени бесполезно торчали тут, пытаясь изображать наблюдателей за постройкой заказа. Голограммы наслаивались друг на друга, но еще один взмах когтя и картинки выровнялись в несколько рядов. На нее смотрели серые лица, за напускным безразличием скрывавших тревогу.