Начало Времен

— Надо было их сверху положить, Иван! — Заругалась Селена. — Я же из них экстракт отдельно добываю, а теперь они пропахли дохлятиной.

— Прости, я не сообразил.

— Черт с вами. Бросайте его в чан, а я пойду сама собирать. Нет в вас азарта, мужики.

— Нету. — Согласился Прометей.

Каптри Селена взяла мешочек, нож ушла собирать цветы. Иван по свету исходящему из глаз Прометея понял, что тому не терпится чем-то поделиться с ним. Как только Селена ушла, Прометей бросил ковш.

— Слушай, я же все воскресенье был на подлодке… — Начал он.

— Я в курсе.

— Не перебивай. В общем, мне разрешили почитать судовой журнал, и я начал читать его с того самого дня, как лодка вышла в море, в свой последний поход. И знаешь, что я там нашел?

— Что? — Иван не имел ни малейшего представления.

— Там есть запись, такая не уставная, не относящаяся к службе, оставленная капдва Терехиным.

— Самим Терехиным?

— Да, им самим. Он написал, что его дочь пошла в турпоход на плато Путорана, и он гордится ее смелостью.

Глаза Прометея бегали. Он ждал, когда Иван проникнется тем, что он ему рассказал.

— И что? Я не знаю, что такое плато Путорана?

— Ах ты, балбес малолетний. Плато, это тоже горы, но с плоскими вершинами, понимаешь? Дочь Терехина, накануне катастрофы, я по датам сверил, была в горах, точно так же, как основатели Горбуновы.

Иван знал историю каждого основателя их поселка, и Горбуновы были на особом счету, потому как десять лет одни прожили в пещере.

— Думаешь, она выжила?

— А почему бы и нет? Может быть не она, но их там было много, шансы были. С подветренной стороны горы можно было легко спастись.

— Сколько туда идти?

— Это далеко, Иван. Я смерил линейкой, по прямой, две с половиной тысячи километров. Как минимум все лето в одну сторону, а на самом деле может получиться в два раза больше.

— Ты же знаешь, нас не ждет ничего хорошего, когда мы вернемся.

— Если вернемся ни с чем, да. Возможно, нас отселят. Но с другой стороны, мы знаем, как не умереть с голоду, как сшить одежду, как пережить зиму.

— Как сварить мыло. — Добавил Иван.

— Точно.

— Как-то не хочется, Прометей, всю жизнь прожить одному.

— Да? А я думал Иван, что ты меня поддержишь.

— Я поддерживаю тебя, и если ты задумаешь отправиться туда, то я помогу тебе подготовиться, но отправляться с тобой я еще не решил. Мне тут Анхелика глазки строит. Она повзрослела и я теперь вижу, какой красивой она становится.

— Понятно, баба стрельнула глазками, ты и размяк. Ладно, пойду один. До апреля подготовлюсь, как следует и пойду.

— Но ты же до зимы не вернешься? Ты же говорил, что на материке зимой град идет с кулак, и холод собачий?

— Я что-нибудь придумаю.

— А готовить ты как собираешься? На той вонючей жидкости. У тебя спичек-то всего девять штук осталось?

— Придумаю, не беспокойся. Есть у меня всякие идеи, но тебе не расскажу, потому что ты не со мной.

— О, брось обижаться, Прометей. Ты как пацан. Мне нравится ходить на материк, и вообще путешествовать, но мы как-будто играем в игру, от которой нет пользы, как-будто тешим себя развлечениями, забывая, что на нас лежит ответственность за развитие поселка.

Прометей налился пунцом.

— Пользы нет? — Зловеще тихо произнес он. — Нет пользы от наших путешествий? Да они тут сами в себе закупорены, киснут, как ягоды для уксуса в бутылке. Мы же глупеем на глазах, разве ты не замечаешь? У нас патронов осталось несколько десятков штук, а дальше что, придется медведей вилами гонять? Как их делать, никто не знает, и не хочет знать. Вот, затянули одну песню, рис превыше всего. Так мы скоро поклоняться ему начнем, молитвы возводить и прочие глупости делать. Ты же помнишь ветряную мельницу, которая давала ток. Наши деды еще знали, как ее ремонтировать, а как она сломалась, всё, починить некому. Смазывают подшипники, чтоб крутилась, и делают вид, что это и есть ее предназначение, крутиться на ветру, а наши дети вообще будут думать, что это нерукотворное творение каких-то там Основателей.

Глаза Прометея горели, губы тряслись от волнения, а лицо было совсем красным. Иван даже испугался его в таком состоянии. Он выглядел безумным, как олень, вырвавшийся из медвежьих лап.

— Я понял тебя, Прометей, я не против того, чтобы исследовать и находить что-то полезное, оставшееся от наших умных предков. Я поддерживаю тебя полностью, я на твоей стороне.

— Чего тогда ерепенишься?

— Я думаю о том, что могу потерять время. Мы просто должны создавать семью и рожать детей. Нам это завещали, и те люди, относящие себя к ученым, как моя пробабка Джейн, знали, что залог нашего развития в скором восстановлении численности. Иначе, мы вымрем.

— Понятно, я вижу, лавры Пита не дают тебе спокойно спать. Счастья вам с Анхеликой, и детей побольше.

— Да причем здесь Анхелика? Я в общем сказал. Я помогу тебе подготовиться, но не пойду. Это далеко и опасно, и если мы с тобой погибнем, то род, который шел бы от тебя и от меня, и который через сотни лет превратился бы в народ, никогда не случится.

— Это твое окончательное слово?