Начало времени

«Скажи, по важному делу нужен, — ласково выталкивает меня за порог учитель и но–свойски подмигивает. — Одна нога здесь, другая там!»

Отец работает у батюшки Герасима. Чинит ему покосившийся плетень. Шапка отцова надета на один из колов плетня.

Отцу работа но душе. Из ивовых прутьев оы иной раз в охотку плетет и корзинки — вереньки и бокоушки. Не скупится отец при этом ни на узоры, ни на затеи всякие. Корзинка каждая у отца получается — на заглядение. Но кому нужны корзинки на селе?

Да и какой мужик не умеет сплести хоть лапоть, хоть корзину?

На побуревших, темных пряслах поповского плетня еще издали виднеются свежие отцовские заплаты.

Я кричу отцу, чтоб он шел домой, что его ждут Марчук и Гаврил Сотский, а сам скорей бегу обратно. Как бы еще отец не заругал, что хату оставил без присмотра.

Бегу и озираюсь: собирается отец домой или нет? Вроде собирается! Деревянной ногой, вижу, подгребает он к плетню прутки, снимает с кола свою шапку и ковыляет в мою сторону.

Вот он уже мелкнул мимо окошка.

— Ну, что зажурились, атамане! — у дверей бодро бросает отец, мельком ощупав глазами гостей. Входит в хату и снимает шапку.

Марчук, расхаживающий от окошка до порога, сдержанно кивает отцу, — как бы дав ему понять, что его веселое настроение неподходящее случаю. Гаврил, тот и вовсе не ответил на отцовское приветствие. Обеими руками вцепился он в край лавки, сидит, нахохленный, сердитый. Гаврил всегда спешит словами, руками, всей душой. Вот и сейчас — готов сорваться с места, куда‑то бежать.

— Что, атамане? Власть опять не поделили?

— Какая к лешему власть! —вскипел Гаврил. — Ну посуди, Карпуша. Гарно это получается? Нас теперь два партейца на все село. Я да он, он да я. Комиссар кордона, мабуть, отрезанный ломоть. Заставу ему перевели ниже по Днестру. Надолго али нет — это начальство не говорит…

— А щож ячейку свою не расширяете? — усмехается отец.

— Но кем? Кем расширять? Ты, к примеру сказать, Карпуша, — хоть мужик умный, а сочувствующий. Из комнезама вышел. Зашибаешь, шалапутничаешь, с попом дружишь. Значит, партейцем — тебе нельзя…

— А я и не прошусь…

— Симон, тот хоть и у Врангеля воевал, а теперича пуповиной к хозяйству прирос. Его в сельсовет налыгачом не затянешь. Григорий–почтарь только о Маринкиной спиднице миркуе… Вот я и баю. В такое время вчытель взял и меня совсем одного оставил! Из уезда на меня напирают — клуб изделать, церковь отобрать. Комсомольцы тоже проходу не дают. А церковь — как ее возьмешь? Тут — о! — крепко думать надо! Нужны подписи громадян. Кто с пародом говорить будет? Мне, председателю сельрады, не похвалясь сказать, дня нехватка. Да и нельзя мне! Мне, как раздумаешься, —не политика, мне подзуживать церковь закрывать. Я — власть! Надо, чтобы вроде мир по малости сам от бога отошел. Мир, мол, просит — власть уважила. А вчытель наш вон — только усики толстым пальцем холит. Взял да и в уезд укатил — мне и слова не сказал. А там его аж в столыци, в Харькове бачыли… Вот и майся один…

— Да–а… Соловей да кукушечка в одном лесу живут, разные песни поют? Так оно, Марчук? Виниться, выходит, тебе надо… — заговорил отец, покряхтел и присел тоже на лавку рядом с Гаврилой. — Чы правда — ты в Харьков ездил?

— Да чего его пытать? Разве он скажет? Видели его там. Повстречал его наш Алешка–чахоточный, поповский студент.

Марчук нахмурился, промолчал. В тишине опять раздался голос отца:

— Мое‑то дело сторона. Какой я вам рассуд…

— Какой, какой! — заерзал на лавке Гаврил. — Или ты не бывший комнезам?

— В том‑то и справа, что бывший. По нынешним временам, как я бачу, бывший друг хуже настоящего врага. Не ценят бывших друзей! Все против всех…

— Вот и неправда, Карпуша! Хоть ты и шалапут, а мы тебя за свово считаем. Что из того, что ты беспартейный? Мы тебе верим, хотя…

— Брезгала свинья гусем, потому что рыло не пятачком?..

— Гаврила, кончай митинг! —положил руки на плечи председателю сельсовета Марчук. — Ну чего ты на весь лес кукуешь? Разные в лесу звери живут… Ну вот, скажи, Карпуша. Разве я неправ? Ездил куда‑то или не ездил… Давай задание — все исполню. Шумкуешь зря. В уезде мне говорили — дела большие предвидятся. Что там твоя церковь!.. Надо подумать о СОЗе, о товариществе, совместной обработке земли. Бедноту нужно готовить, сознание у всего села… вспахать да пробороновать. А то что получается: еще и СОЗа в селе нема, а иду улицей, пацанятки — нет, не мои, не школьники еще. Сопливые еще совсем — частушки поют: «Маты в СОЗи, батько в СОЗи, плачут диты на дорози. Нэма хлиба, нэма сала — контрактация забрала!» Вот как работает кулачье! Аги–та–ция! Прямо ветром заразу носит…