Начало всех Начал

Он подмигнул и не пошел, а побежал в склад за следующим мешком. Ной проводил его долгим взглядом. Самый жизнерадостный из его сыновей, Хам и здесь ухитряется оставаться бодрым, а на все тяготы смотрит с веселым вызовом.

Сердце сжало болью. Мир за стенами ковчега погибает, грешный и перешагнувший все пределы разврата и бесчестья, но это все-таки его мир! И люди там не просто люди, а многих, по крайней мере в своем городе, он знал лично.

И сейчас они гибнут. И, как сказал Господь, они не подлежат воскрешению.

Глава 8

Ной не удивился бы, узнав, что Сим, который до всего допытывается и старается понять законы, двигающие миром, думал над тем же и почти так же.

Какая главная причина, твердил он себе с момента начала потопа, что Творец решил уничтожить человечество? Что оно перестало идти к Цели, сперва топталось на месте, а потом животная часть в человеке резко взяла верх, и начался откат. Человек повернулся к Цели спиной и пошел, пошел, пошел по стезе чувственных удовольствий, для которых не нужны ни разум, ни душа, ни высокие устремления…

Что есть стремление к Творцу? Это всего-навсего желание уйти подальше и поскорее от своей животной основы и приблизиться к чему-то более высокому, что пока еще не видно, неощущаемо, но понятно, что оно есть, и человек обязан стремиться улучшить себя…

Кто улучшал, тот удостоился звания праведников, кто не улучшал, а жил, как животные, только что разумные и разговаривающие, те были просто нормальными обычными людьми. Но когда праведников становится мало, мир сдвигается к опасной грани, когда человечество оказывается бесполезным.

Не случайно мудрецы твердят, что мир держится на праведниках. Человечество существует только благодаря праведникам. Когда праведники исчезают, человечество оказывается ненужным, ибо человечество без праведников — только разговаривающие животные со своими животными желаниями, животными интересами. Но мир творился для человека, а не для животных. Как только человек исчезает… то зачем весь мир?

Кохба все еще не пришел в себя, бредит, и Ханнуил, поцеловав его в лоб, вышел из комнаты и подошел к Ною и его сыновьям. Те, развезя корм и наполнив кормушки, измученные и подавленные, собрались у единственного окна, наблюдая с ужасом, как гибнет земля.

Лицо Ханнуила было странно спокойным в отличие от перекошенных ужасом лиц сыновей Ноя и его снох.

— Спасибо, — произнес Ханнуил непривычно ровным голосом, как если бы говорило дерево, — что взял меня. Прости, я всегда насмехался над тобой и твоим ковчегом…

Ной отмахнулся.

— Пустое… Ты чего встал? Тебе надо еще лежать.

Ханнуил покачал головой и сказал тем же мертвенно-ровным голосом:

— Теперь я вижу, как был не прав. Прости меня, Ной, за все…

— Не меня проси о прощении, — сказал Ной устало. — Проси Того, Кто наслал погибель на этот мир!

Ханнуил кивнул, лицо его оставалось неподвижным, словно превратилось в деревянную раскрашенную маску.

— Ты снова прав, Ной. Надо было жить, как ты. Ты не только сам по себе жил правильно, но выстоял против моих насмешек, против всей той дурости, что тебе говорили. Я не таков… как и большинство. Мы падки на удовольствия, и хотя понимаю, что прочесть умную книгу — удовольствие выше, но иду и задираю подол женщинам, совокупляюсь со своими же дочерьми, со своей матерью, со своим сыном, а также не пропускаю красивую козочку или упитанную свинью… Это удовольствия грязные, знаю, но они сильнее меня, а я слаб и не могу устоять…

— Ханнуил!

— Ты устоял, — сказал Ханнуил, не слушая Ноя, — потому тебя и можно пустить на развод, как отборное зерно. А мы, как сорняки, должны быть уничтожены.

Ной закричал:

— Стой! Ты признал, ты понял!.. А это уже раскаяние!.. Скажи это Господу, и Он простит!.. И Сам велит мне взять тебя на ковчег!

Ханнуил усмехнулся.

— Но ты же взял?

— Да, но…

— Ты нарушил, — закончил Ханнуил почти весело, — ты нарушил!

Ной огрызнулся:

— Господь никогда не запрещал брать тебя. Или кого-то еще. Вы сами не хотели! Он сказал, чтобы я построил ковчег, взял сыновей с их семьями, а также скот и животных. Вот и все.

— Но это значит, что Господь нас не велел.

Ной потряс головой.

— Нет! Господь все толкует в нашу пользу. В пользу людей!

Ханнуил махнул рукой.

— Да, наверное… но для меня это уже не важно. Ной, я постоянно затрудняю тебя, но прошу… сделай мне еще одно одолжение.

Ной насторожился.

— Что ты хочешь?

— Открой для меня выход. Вода еще не поднялась на холм, так что еще можно. Это моя последняя и единственная просьба! Других не будет.

Ной не успел собраться с мыслями, ответил Хам, он и раньше выскакивал раньше отца, что вообще-то непочтительно, но живая натура Хама требовала реагировать моментально, пока медлительный отец собирается со словами:

— Еще чего! Там смолы осталось на один раз.

Яфет пробормотал:

— Хам прав. Кто знает, сколько смолы еще понадобится.

Сим сказал со вздохом:

— Не делайте этого, Ханнуил. Не надо.

Ханнуил смотрел на Ноя, тот развел руками.

— Ханнуил, я не могу тебя отпустить. Там гибель. Здесь жизнь.