Начало жизни

Мама сначала растерялась от таких вопросов, потом глаза ее загорелись и она ответила:

— Великий — это кто много сделал для народа. Тот, кто отдал народу всю жизнь. И при этом сделал что-нибудь необыкновенное. Например, говорят: Петр Великий. А «Николай великий» или «Павел великий» не говорят. Потому что изо всех царей один Петр сделал много такого для России, что придало ей новую силу. С тех пор Россию уважать стали. Появились свои заводы, свои мастера, своя литература… Еще бывают великие писатели, — ну, Пушкин, Гоголь. Великие художники, ученые.

— А Ленин — великий ученый?

— Не только. Ученых много, а Ленин у нас был один. Он сделал так много, что тебе не понять даже. А когда он был маленький, он очень хорошо учился.

— Вы с папой всегда говорите: не понять… Ребята знают, кто Ленин, ребятам красные галстуки выдали, одна я всё маленькая. Я давно большая.

Мама обиделась:

— Галстуки выдали… Разве тебе плохо без галстука? Разве у тебя дома нет книжек, игрушек, нет родителей, которые готовы всё тебе объяснить? А политикой заниматься с пеленок нечего. Не детского ума дело. Лучше пойди, порешай примеры на умножение и деление.

Маша хотела пробурчать: «Не буду!», — но вспомнила слова матери: «Ленин, когда был маленький, хорошо учился». «Придется решать примеры. Неужели он любил арифметику? Не может этого быть. Такая скука: двадцать восемь разделить на четыре, помножить на семь… Чего двадцать восемь? Яблок? Тетрадей? Неизвестно. Мертвые цифры! Скучно. Я их решу, эти примеры, но только потому, что Ленин, когда был маленький, хорошо учился».

Глава шестнадцатая

Маша проснулась оттого, что где-то над самым ухом папа громко успокаивал няню: «Я сам схожу к Нине Валерьяновне, а вы посидите у Нюси».

Хлопнули двери. Маша прислушалась: тихо. Она настроилась уже снова заснуть, как вдруг двери хлопнули опять, послышался чужой женский голос: «Приготовьте горячей воды». Няня быстро прошла на кухню и стала ставить самовар, гремя трубою.

Заснуть Маше не удалось. Голоса взрослых слабо были слышны через стенку. Но внезапно раздался незнакомый тоненький голосок, похожий на мяуканье котенка. Маша вскочила и стала озираться: кто это? Вошла няня и села на ее постель.

— Няня, кто это пищал?

— У тебя новый братик родился, — ответила она и замолчала.

— А откуда он взялся?

Няня не знала, что сказать, путалась, придумывала глупые сказки. Положение было не из легких: сказать, что ребенка нашли на огороде нельзя, — известно, что он появился здесь, за этой стенкой раздался его первый крик. Аист не мог его принести потому, что стояла зима и аисты давно улетели.

Маша стала догадываться, что есть что-то запретное в этом разговоре, взрослые боятся рассказывать. А она просто хотела найти объяснение, как появляются люди. Было обидно и непонятно, почему обстоятельства этого торжественного события держат в секрете.

Маша обиженно умолкла, потом сказала:

— Я хочу посмотреть на ребеночка.

— Завтра утром. А сейчас спи. Маме надо дать покой. Она устала.

Ребенок оказался очень славный: крепкий, с кудрявыми белыми волосками. Он лежал спеленутый на подушке и никто не боялся, что он упадет оттуда. Ребенок был неподвижен в своих пеленках, как куколка бабочки-капустницы.

— А как мы назовем его? — спросила Маша родителей.

— Мы уже задумали с мамой, — сказал папа. — Решили, что если будет мальчик, то назовем Володя.

«И Ленина звали Володя, Владимир Ильич», — подумала Маша. И словно в ответ на ее мысли, отец добавил:

— Конечно, мы не рассчитываем, что он будет великим человеком, но честным человеком он будет обязательно.

Отец сразу вырос в Машиных глазах. Всё-таки, он понимал, что Ленин — великий, В память о нем! Это хорошо. И Маша сказала спящему запеленутому малышу, нагнувшись над ним:

— Ах ты мой новенький братик Володя! Я тебя буду очень любить и буду нянчить, чтобы ты не плакал.

Шли месяцы — малыш стал подвижным и непоседливым. Маша любила с ним играть: опустит ему в коляску сноп своих светлорусых волос, а он теребит их ручками, тянет. И весь-то он крепкий, упругий.

Наступило лето, и няня уехала на месяц в отпуск. Мама позвала к себе Машу и сказала:

— Этот месяц тебе придется быть няней: гулять с Володей и стирать на речке его пеленки. Конечно, это не так весело, это работа. Но ты сама хотела делать что-нибудь полезное. Вот и делай.

Маша приняла поручение всерьез. Это было первое испытание в жизни. И даже под конец срока, когда возиться с братишкой надоело и хотелось убежать одной купаться, Маша всё же не подавала виду. Она знала — это не бесконечно, вернется няня, и дел станет меньше.

Дома был маленький полосатый коврик из красной шерсти. Маша брала коврик подмышку, сажала на правую руку братца и уходила с ним подальше. В церковном садике ломали звонницу, и Маша старалась устроиться где-нибудь под деревом неподалеку, чтобы было видно, как работают студенты с ломами. Трещали балки, сверху осыпался кирпич, а задиристые молодые голоса перекликались со стоящими внизу: «А ну, в сторону! Поглядывай!»