Начало звёздного пути

Князь кивком согласился с приятелем, хотя по выражению его лица было видно, что предпочел, чтобы Илья Игнатьевич поменьше упоминал о прошлом его сына. Они сидели и оживленно беседовали, когда в дверь гостиной постучали. После разрешения князя к ним зашел взволнованный Энгельбрехт и торжественно доложил:

– Ваше сиятельство, фельдъегерь канцелярии Его Императорского Величества просит его принять.

– Конечно, – торопливо сказал Шеховской, – пусть немедленно проходит.

Оба друга встали, и в это время в комнату зашел офицер. Он приветствовал хозяина и с поклоном подал ему запечатанный пакет.

– Ваше сиятельство, – сказал он, – прошу принять письмо его высокопревосходительства графа Бенкендорфа, он настоятельно просил ознакомиться с ним и отписаться немедленно. Я уполномочен дождаться вашего ответа.

Князь распечатал пакет, развернул лист бумаги и впился в строчки.

Внимательно прочитав письмо, он повернулся к Вершинину и с растерянным видом сообщил:

– Государь желает наградить меня орденом Георгия второй степени и просит прибыть через неделю в Гатчинский дворец. Кроме того, он, не дожидаясь сдачи экзаменов, определил Николеньку корнетом Лейб-гвардии гусарского полка. И просит, чтобы тот прибыл вместе со мной на это награждение, уже в гусарском мундире.

– Поручик, – обратился он к фельдъегерю, – пожалуйста, подождите, я вас не задержу, сейчас только напишу ответ. Можете пройти в обеденный зал, перекусить, к сожалению, не могу составить вам компанию. Энгельбрехт, проводи его благородие в зал, – приказал он дворецкому.

Когда они остались вдвоем, Андрей Григорьевич развернул еще одну краткую записку, которую уже писал лично Бенкендорф.

– «Дорогой друг, хочу тебе слегка пояснить, в чем дело, император хочет, чтобы твой сын провел показательный бой с де Жюссаком, этот недавно появившийся у нас француз до настоящего момента выиграл все свои бои и ведет себя крайне заносчиво. Его императорское величество надеется, что Николай Андреевич, который так себя проявил в последних событиях, сумеет остановить победный марш гордеца. А по поводу ордена император сказал, что это его извинение за то, что твои заслуги в свое время не были оценены должным образом», – он прочитал ее вслух и потом посмотрел на Вершинина. Тот слегка улыбнулся.

– Вот видишь, стоило тебе попасть на глаза императору, и всё закрутилось, как в романах. Ну что, от всего сердца поздравляю и радуюсь за тебя.

Давай пиши ответ, и надо отметить это дело, как мы это обычно делали в молодости.

Катенька впервые в своей жизни ехала одна с визитом. Конечно, с ней были сопровождающие, но это были просто слуги, а вот отца, который всю жизнь был рядом, сегодня не было. Дорога не заняла много времени, вот она уже на Большой Миллионной, заходит в дом княгини. В дверях ее встретил важный мажордом и после ее сбивчивых объяснений исчез в коридоре. Не прошло и несколько минут, как оттуда, шурша платьем, вышла княгиня Голицына.

– Здравствуйте, ваше сиятельство, – застенчиво пролепетала девушка, – надеюсь, я не опоздала.

– Ну что ты, душа моя, конечно нет, пойдем скорее со мной, я смотрю, ты совсем продрогла, сейчас мы с тобой попьем чайку. Ты как насчет чайка?

– Ой, спасибо, Евдокия Ивановна, вы так добры, я с удовольствием откушаю с вами.

Они прошли в столовую, где немедленно им был доставлен дымящийся самовар и чайный сервиз.

Княгиня, угощая девушку, искоса следила за ее манерами и, к своему удовольствию, обнаружила, что придраться ей, в общем, не к чему.

«Интересно, где Вершинин нашел ей такую гувернантку, надо бы с ним потом поговорить. Нинель меня недавно просила найти хорошую воспитательницу для внучки».

Пока они пили чай, Евдокия Ивановна ни о чем особо не расспрашивала свою ученицу, а наоборот рассказывала ей о Париже, о том, как там живется.

– А вот папенька мне никогда не рассказывал ничего, а ведь там жил почти два года, – с обидой сказала Катенька.

Княгине стало так смешно, что она чуть не подавилась чаем, который она прихлебывала с блюдечка.

«Что может рассказать молоденькой девице отец о времени, проведенном им в Париже, сколько у него было любовниц и в каких кабаках кутил», – смеялась она про себя. Но вслух тем не менее сказала:

– Катенька, твой папа был там во время войны. Он, наверно, считал, что рассказы об ее ужасах не для юной девушки.

После чая они прошли в библиотеку, где княгиня, уже примерно составившая план занятий, начала свои уроки. Рассказывала она все не в пример интересней, чем мадам Боже, поэтому внимание Катеньки было обеспечено. Они с небольшим перерывом прозанимались два часа, а потом немного помузицировали в две руки за клавикордом.

После этого их пригласили в столовую на обед. К обеду к княгине приехала ее давняя подруга. В отличие от княгини, она была замужем, очень этим гордилась и вспоминала своего мужа где только можно.