Начать с чистого листа (СИ)

— Даже если бы тебя и не устраивало, то я все равно не смогла бы испытывать к тебе каких-то чувств. Ты меня извини, пожалуйста, но ты в зеркало давно смотрелся? Ты в любом случае не в моем вкусе. И извини, я не хотела тебя обидеть, но ты ведешь себя так, как будто весь мир должен быть у твоих ног, — выпалила на одном дыхании.

— Хм, да я и не обиделся. Только одна просьба: смотри не передумай впоследствии, — тут же предупредил меня Ник, а я, честно говоря, удивилась такой просьбе.

— Да уж, не передумаю. Ты сам, смотри, не влюбись в меня. Бежать снова мне не очень хочется.

Пообщавшись еще часа полтора, мы, наконец, разошлись по домам. Я весь вечер думала об этом парне. Хотела бы я иметь такое самомнение, как у него. Вроде невзрачный, неухоженный, конечно, кое-что — это часть маскировки, но ведь невозможно скрыть красоту, если таковая имеется. Хотя для меня внешняя красота никогда не стояла на первом месте, главное — красота души. А вот с этим мне еще предстоит разобраться, общаясь с Ником. То, что он интересный собеседник, я уже поняла, и то, что ему от меня ничего не надо, тоже видно невооруженным взглядом. Поэтому я приняла решение, что раз уж мы собрались дружить, то принимать я его должна таким, какой он есть.

О том, чтобы заводить какие-то романтические отношения, тоже речи быть не могло, я еще от прошлых не избавилась. И теперь просто никому не смогу верить, тем более, что мысль о чужих объятиях вызывала глухое раздражение. Поэтому остается только дружба. А со временем, будет видно.

ГЛАВА 7. ПОТРЯСЕНИЕ

В институте, после того, как мы с Ником сдружились, началась травля. И если на него просто смотрели с ненавистью, то меня каждый старался зацепить. Но я хоть и ростом не вышла, но отпор всегда дать смогу и не только кулаками, но и словами, а это многих раздражало. Несколько раз меня поджидали после пар, чтобы отделать по первое число. Но рядом всегда находился Ник, поэтому мне везло. Как мне потом сказал один из ребят, с которым мы более-менее общались, мой новый друг оказался не сыном местной аристократии, а загадкой, то Ника боялись, потому что он, оказывается, мастер рукопашного боя. Еще в самом начале как он пришел, на него пытались наехать за то, что он не такой как все, то есть, сам нищий, а мнит из себя слишком много. Но он не стал никому доказывать, что породу не пропьешь, она или есть, или ее нет, третьего не дано. И когда на него попытались наброситься местные корольки в количестве пятерых штук, то он их отделал по самое не горюй. Вот после этого к нему и боялись подходить.

Некоторые, которые хотели как-нибудь посильнее унизить, называли нас отбросами, но на таких мы вообще внимания не обращали, как правило, это был кто-нибудь из шавок местных корольков. Кроме, как вякать исподтишка, они и не могли ничего. Да и из себя мало что представляли, выживая за счет сильнейших. А на убогих грех обижаться. Хорошо, учиться нам никто не мешал. Учителя, хотя и кривились от "убожеств", как они нас называли, но нашим знаниям нарадоваться не могли.

Каждый вечер мы с Ником ходили изучали новый город. То что, он был красивым и с кучей достопримечательностей, нас вполне устраивало. Как оказалось впоследствии, наши вкусы совпадают практически во всем. Я даже однажды пошутила:

— Нам даже поспорить не о чем, так как мы и мыслим одинаково, и вещи нам нравятся одинаковые, и интересы тоже.

— А зачем нам спорить? Ведь любой спор, в конечном итоге, предполагает ссору, а ссориться мне не хочется, — тут же ответил он.

— Почему сразу ссору. Можно ведь просто поспорить. Ты мне будешь доказывать, что черное — это красное, а я тебе буду говорить, что это зеленое, а в итоге мы сойдемся на том, что это все-таки черное, — попыталась перевести все в шутку.

— Интересный у тебя подход к спорам.

— Ага, мы с Алексом так часто затевали такой шуточный спор. Зато потом весело было, — стала рассказывать я.

— Ты мне так и не скажешь, из-за чего ты от этого своего Алекса сбежала? — задал давно мучающий его вопрос Ник.

— Я не сбегала, просто уехала. Он меня слишком опекал. А я ненавижу навязчивую опеку, — попыталась увернуться от правды.

— Я чувствую, что ты темнишь, но если не хочешь, то не говори, — не стал настаивать парень, но видно было, что интерес остался.

Очень часто, когда я пыталась выяснить, кто его родители, он мне постоянно говорил, что обычные, среднестатистические банковские служащие. И хотя мне и не нравилось такое недоверие, но крыть было нечем, я ведь тоже правды не говорила. Единственное, в чем призналась, это о работе родителей в органах. То, что там только мама, я не распространялась.

Вот так и прошел почти весь учебный год. Всем снобам и мажорам надоело нас травить, потому что мы не обращали на них внимания, и забава у них не удалась. Потому и отстали. Третий курс мы закончили, как и ожидалось, на "отлично".