Начать заново (СИ)

— Разум принимает ту самую форму, над которой он размышляет. Поэтому решительно, но умно размышляй о состоянии вне страданий, свободном от всех сомнений. Разум способен успокоить себя, воистину, другого пути и нет.

— Когда же он успокаивается? — все же сформулировала я вопрос, когда логика его слов в моем сознании нашла нужные «полки».

— Когда разум поглощен бесконечным сознанием, наступает безмерное спокойствие, но, когда разум вовлечен в мысли, приходят страдания. Сама беспокойная природа разума известна как непонимание и невежество, это — обитель тенденций, склонностей и ограниченности; разрушь это своим исследованием, а также твердым отказом от размышлений об объектах чувственных удовольствий.

Я понимала, что сейчас я как маленький ребенок задавала вопросы, ответ на которые он пережевывает мне в разных вариациях.

— Неужели нельзя наслаждаться этим миром?

— Если ты способна делать это без привязанности и отождествления, можно. Кто идет по высшему пути, хоть он и обитает в этом теле, работающем по инерции, как гончарный круг, тот не загрязняется действиями, которые совершаются или будут совершены. В этом случае его тело существует для его собственного удовольствия и для освобождения его души, он в нем не испытывает несчастья.

Возникла пауза, заполняемая дымом благовоний. Я повернулась в пол оборота и сделала вывод:

— Сложно.

— Разве? — теплая улыбка на лице этого мага была обезоруживающей, заставляющей поверить в его слова, но вопрос лишь в том, насколько они проникнут в мое сердце.

— Так много интересного в мире, как же отказаться от всего этого?

— Познать. Не исчерпав познаваемого, внимание не может полностью и окончательно отвлечься от познаваемого. Просто осведомленность о вовлеченности индивидуального сознания в круговорот бытия никак не помогает. Но если достигается понимание высшего Бога, страдания оканчиваются.

— Мудро. — я посмотрела вновь на этого мужчину, точно из другого мира,

— Скажите… а почему вы воплощены в материальном мире? Я, как бы это сказать… чувствую, что вы верите в то, что говорите и даже больше… Но все же вы здесь… — возможно, в других условиях и с другим человеком вопрос прозвучал бы бестактно, но почему-то не сейчас.

Хранитель одарил меня красивой очень молодой улыбкой, когда улыбаются глазами, из сердца, из самой глубины души.

— Периодически даже освобожденные души возвращаются в срединный мир, чтобы подвергнуться проверке, насколько все уроки пройдены.

Его слова погружали в глубокий океан размышлений. Как редко, удается вообще вырваться из этой колеи, в которой ты увязаешь мыслями, чувствами, действиями. Я смотрела на колышущееся пламя в чаше, пытаясь осознать все сказанное, а когда повернулась… его уже не было, точно это был мираж в пустыне Аголы. Обернулась, покрутилась, но Хранитель исчез.

Шум фонтана и безмолвная площадь, вплыли в реальность точно из-под воды. Прохладный воздух обнял за плечи, и я сунула руки в карманы пальто, невольно поежившись, углубленная в свои мысли. Стук моих сапожек по мощеной крупным темным камнем площади сливался со звуками льющейся воды, струями пенящейся в круглой чаше с высоким бортиком. Темную фигуру я заметила не сразу, лишь когда подошла поближе и, безразлично скользнув по ней взглядом, чуть не прошла мимо.

— Что ты тут делаешь? — удивилась я, разворачиваясь и вглядываясь в мужчину.

— Ворн сказал, ты пошла в Храм. — улыбнулся он. Черные недлинные волосы разметал своевольный ветер, а пальто, как всегда, было на распашку.

— Решил преследовать меня? — улыбнулась я, стоя на том месте, не двигаясь в его сторону.

— Если тебе этого хочется. — все же сделал шаг ко мне на встречу Торренс старший.

— Кажется, ты говорил, что мне не чем тебя заинтересовать. — подняла я несколько уязвившие меня когда-то слова.

— Что сказать, по-моему, важны действия, а не слова.

— И каковы они… твои действия? — Каир приблизился еще ближе и теперь нас разделял лишь шаг. А внутри меня что-то заволновалось, точно водяная гладь пошла кругами.

— Оберегать тебя. — чуть качнулся в мою сторону горец, будто сказал большой секрет, — Не стоит ходить одной по темным улицам Хан-Илая.

— Строишь из себя благородного лорда? — с ехидцей сощурилась на него.

Обаятельная улыбка озарила его лицо.

— Я не настолько благороден, как может показаться.

— Предпочитаешь роль антагониста? — мы двинулись в сторону храма, центральная лестница которого была украшена длиннотелыми белыми драконами с оленьими рогами.

— Предпочитаю не строить иллюзии насчет себя и не вгонять в них очаровательных леди.

— С чего такие выводы, что люди ждут от тебя чего-то не являющегося твоей частью?

— Айрис, люди всегда ждут соответствия своим фантазиям. А когда образ не соответствует действительности — разочаровываются. Не люблю слушать ругательства в свой адрес, знаешь ли.

— Вроде бессердечной сволочи? — со смешком произнесла ругательство, каким я сама называла его в начале нашего знакомства.

— Вроде. Но в чем-то они правы. Я иногда сам сомневаюсь в наличии у меня этого органа — усмехнулся он.

— Какая самокритичность.