Начатки Крэя

Деликатный, педантичный тощий старик в смешном ярком красном пенсне, совершенно не сочетающимся с его остальным белоснежным убранством, постоянно издавал это многозначительное «Хмм…», которое почему-то заставляло Крэя поубавить темперамент. Парень заминался, терял пылкость и дерзость, смущался своего непонимания и всячески переживал за каждое сказанное слово.

Все это — совершенно противоестественно, и не в характере Крэя.

Обычно из-за беспризорного детства, где Крэй был сам себе на уме и сам себе хозяин, взрослые не являлись для парня особым авторитетом: почтения к богатым старым кошелькам он не испытывал вовсе, блюстителей правопорядка Бычар с их тростью для калечения — люто презирал, а надменные дамы в нарядах со всей их помпезностью ему просто приходились не по душе. Ко всем остальным взрослым и младшим он относился «по-братски», вел себя с ними на равных и не считал нужным выказывать особое отношение.

Если уж и приходилось обращаться к кому на улице в Саксонии: «Господин», и выслуживаться — все это было показухой. Чаще всего, для очередной аферы. Или во избежание неприятностей, чтобы не избили, не арестовали или не убили.

«Для галочки», как потом Крэй узнал подходящее выражение в СССР. Для парнишки сам переход с немецкого на русский уже составлял трудности, потому солдаты не особо и цеплялись за неподобающее обращение. Их больше раздражало, когда Крэй паясничал и притворялся. Все в небольшом отряде Евгения видели юношу насквозь, и когда Крэй наиграно обращался к старшим «по званию» или «на Вы» — без всякой честности, пустословием без мысли, неизбежно отвешивали мальчугану благородного леща и приговаривали: «Для галочки перед нами не выкобенивайся!»

По сути, Крэй так и не начал испытывать никакого подобия «уважения» перед кем-либо. Он так и обращался вальяжно, порой хамя, и крайне нахально, как к равному себе, даже к приютившему и взявшему под крыло отцу, к учителям… Ко всем.

Ну не мог юный авантюрист выветрить все привычки, перевоспитаться и перенять мгновенно обычаи и устои иного Мира. По правде говоря, это и его Мир тоже, но парень вышел из совершенно иного слоя общества, где до формальностей нет никакого дела. Так что — да. Мир этики оставался Иным для Крэя в любом времени и пространстве.

И вдруг… Залихватство Крэя как ветром сдуло.

Белокожий старик среди сплошных смуглян, в белоснежных одеждах. С красным пенсне. Задавал неудобные вопросы. И очередной порыв Крэя схохмить, сострить или огрызнуться — просто улетучивался.

Парень испытывал смущение перед стариком, не знал, что ответить, и всячески трудился проявить «то самое уважение». Настоящее.

Может, дело в том, что сидящий напротив в этой слепяще белой, под стать робе старика комнате — ниточка к ответам на кучу вопросов, накопившихся у Крэя о новом мире?

А может, в том, что старик нашел его голышом, онемевшим, заплаканным и измазанным в собственных испражнениях, в злосчастной халупе, где Крэя собирались расчленять?

В том, что Крэй, сколько бы не воображал себя героем, которому будет под силу выбраться из любой передряги, сам так и не смог ничего сделать за целых два дня и две ночи, даже прокричать мольбу о помощи или пошевелиться более, чем просто скатиться кубарем с операционного стола?

Или красное, выделяющееся на белом фоне пенсне всему виной…

Нет. Скорее всего — потерянность в чужом мире и неосведомленность играли ключевую роль. На остальное Крэю, по большому счету, было начхать.

После предыдущего казуса, когда неправильные действия и представления о мире завели его в нежные объятия Слизня Аннушки, Крэй просто не мог себе позволить опростоволоситься вновь. И не проявить искреннего уважения чревато — такое могло загнать путешественника по чужим мирам в еще большие неприятности.

Свод правил, начавший формироваться в голове Крэя пару дней назад, дополнился еще одним пунктом.

«Проявлять должное уважение и не лезть на рожон… Держать язык за зубами, не доверять дружелюбным незнакомцам. Не терять бдительность… Запомнить, запомнить… Сколько их накопится, этих самых „правил“? Записать бы…»

— … Кирилл?

— А?

Старик устало поправил пенсне мизинцем.

— Я понимаю, эффект от концентрата батрахотоксина в крови еще не прошел, и твоя усталость… Я тоже устал. Но мне необходимо заполнить протокол, будь неладны эти gilipollas бюрократы.

— Простите… Что такое 'Дчжи… Чи… Жиллипояс?

— Кхъыльипойлас… Хм…

— Что тут-то «Хм…»?

— уважение уважением, да Крэй ненавидел, когда его держат за идиота.

— Это на каком языке и что значит? Ругательство какое?

— Хм… Извини. Позже,- глаза старика заиграли живостью, рутинная работа вдруг преподнесла сюрприз, восторженная улыбка впервые за длительное общение с Крэем озарила его лицо.

— Так, закончим с протокольными вопросами — обязательно разберемся с эттим моментом. Это уже интересно.

— Что интересно?

— Протокол, сначала протокол. Мне эту гадость нужно сдать до конца смены. Прости. Все остальное потом.

— Понял…

— Кирилл, каким гендером ты себя определяешь?

— Чего⁈

— Мужчина, женщина, боевой вертолет…

— Вы шутите?

— Если бы… Ох, если бы… Протокол.