Начатки Крэя

Словно капризные мазки кисти живописца, нарисованные неповторимыми перстами ночного ветра. Под лунным светом ее кожа казалась сияющим и нежным темно-перламутровым покрывалом, украшенное самыми красивыми узорами природы. Девушка была обрамлена волосами, как черное облако ночного неба, которое плавно покрывало ее плечи и создавало иллюзию вечности и свободы.

— Не-а. Я сразу с бара сюда прибежала…

Крэй отвернулся. Кажется, Луна не заметила, что юноша любовался роскошным телом в лучах небесных тел.

— Ты ж отвернулся?

— Ага.

— Вот и не оглядывайся! Просохну немножко, потом оденусь.

— Так… А сгущенкой тебя как кормить: вслепую?

— Оу… Сейчас, подожди… Придумала!

— Что?

— Как дам команду, можешь оборачиваться и ко мне подскакивать.

Крэй нащупал последнюю банку сладкого молока и решил все же натянуть хотя бы трусы ради приличия, а заодно захватил свою рубашку, для Луны. Хоть немного согреется.

— Иди!

Луна, словно сурикат из норки, поглядывала поверх импровизированной стенки-шторки, отстроенной из трех перевернутых на бок полупрозрачных сетчатых лежаков. Сквозь них особо привлекательных видов девушки было не рассмотреть, но Крэй уже и так запечатлел в памяти недавнюю прекрасную картинку.

— Ну ты и выстроила форт, конечно…

— А то! Защита от нападения маньяков, а то ж знаешь, бродят тут всякие…

— Держи, не иначе замерзнешь.

Кавалер любезно накинул рубашку на голову даме.

— Ох, как любезно… Благодарю.

— К вашим услугам. Заодно, будет чем от маньяков оборонятся.

— Готова к вкуснятине?

— Давай!

Девушка вытянула чашечкой руки, ожидая твердую конфету, не меньше.

— Не, так не получится. Точнее, я могу в ладошки накапать, но больше руки замараешь.

— А как же тогда?

— Рот открой.

— Закрой глаза?

— Не, зачем… Вот, смотри.

Крэй проколол острым ножиком банку и прокрутил небольшую дырку. Сгущенка ждала непременного нарушения вакуума. Пробив второе отверстие, юноша присосался к отверстию, откуда закапало белое вязкое молочко.

— Твоя очередь. Приятного аппетита.

— Спасибо…

Девушка настороженно приоткрыла рот, чтобы принять неизвестное на вкус угощение.

— Вкусно?

В глазах Луны читался восторг.

— Сгущенное молоко! Конечно, вкусно!

— А, так все-таки пробовала такое…

Крэй немного расстроился, что не смог поразить оригинальным продуктом иного мира. Вот его в свое время — сгущенка сильно изумила. И не только она, а многие продукты питания, что в голодные годы парню и во сне не снились.

— Нет, ну такого вкусного — точно не пробовала!

Луна облизнула пухлые губки и протянула банку обратно Крэю. Тот допил до дна небольшую емкость. Девушка игрива зашагала двумя пальцами по краю лежака.

— Ты же мне вроде хотел доказать, что из другого мира пришел?

— А, да… Вот. Глянь, на днище и крышке выбита маркировка, дата.

Смуглянка провела пальцами по металлическим выпуклым цифрам.

— Четвертое апреля пятидесятого…

— Я же не путаю, у вас тут март месяц на дворе?

— Так это наверняка срок окончания годности!

— Стал бы я год с собой сгущенку таскать, сама-то как думаешь?

— Кто знает, кто знает…

— И на этикетке вон год, глянь, полный есть.

— На иностранном не читаю этом…

— Не веришь?

Крэй смотрел, не моргая, прямо в глубь бездонных глаз Луны с дичайшей серьезностью, без улыбки и ужимок. Ему правда очень хотелось, чтобы девушка ему поверила.

— Верю.

Луна улыбнулась и отвела взгляд.

— Но хочу больше доказательств!

— У меня в комнате…

— Одежда грязная, помню. Давай уж прежде на свидание, что ли, сходим, а то сразу в номера эти ваши идти к мужчине — плохой тон.

— Ваш ансамбль во сколько уезжает?

— Не во сколько, а когда. Нас в «Эмпатии» поселили на гастрольное турне, на этой неделе тут еще будем.

— О, тогда свидание…

— Сегодня! Я знаешь, чаще по ночам работаю, днем отсыпаюсь, потому в клуб с девчонками договорились пойти, город глянуть. Мы сами с юга, тут впервые.

— Никогда не был в клубах… И ночью тут не гулял. Вообще не гулял по ночам обычно.

— Почему?

— Это ж… Опасно?

— А что ж ты делал в это самое прекрасное время суток, когда мое имя сияет и светит?

— Спал. Ну и…

Крэй понял, что спал по ночам лишь последние лет пять, да и то, когда с Евгением окончательно обосновались в СССР. Ночью во времена после войны гулять было не принято, да и незачем. Развлечений в Советах после полуночи особо и не было. Вот до того, в Саксонии, казалось, в совершенно другой уже жизни, о которой он чуть не забыл, беспризорник обносил амбары, с ребятами из Монастырской Шайки до утра травил байки у костра, порой забирался на крыши таверн и слушал музыку, бродил до рассвета, подглядывал в окна, с интересом наблюдая, как живут «настоящие люди — настоящую жизнь»…

— Что?

— Много чего. Недавно, например, бродил по зыбучим пескам по пустоши, а до этого…

— Ох, Крэй, прибереги байки, по городу шастать пока будем. Девчонкам, думаю, тоже понравится. Ты такой смешной! Такой… Хороший! Прям не могу…

— Давай тогда одевайся, я постою на страже, зайду в номер переодеться и в путь?

— Хах, можешь сразу бежать к себе пока что, а через минут пятнадцать у часов на пирсе соберемся. Я как раз за девочками схожу.

— Нет. Я так не могу.

— Чего?

— Бросить тебя тут одну, голышом.