Начдив Иван Грязнов

Украина встретила уральцев и сибиряков непривычной для них жарой. Мохнатые папахи, врученные на память иркутянами, тут были явно не по сезону. Но бойцы с подарками не расставались: «солдатский телеграф» передавал, что врангелевцы со страхом ждут вступления в бой «страшных сибиряков» в папахах.

Слыша это, Иван Кенсоринович говорил землякам:

— Носы не задирайте. Это не ваши папахи, а наши земляки, бойцы 51-й, нагнали страх на врага.

Урало-сибирская дивизия под командованием Блюхера в те дни была в большом почете. 14 октября 1920 года в боях под Каховкой она положила начало разгрому армии Врангеля. Пролетариат столицы присвоил дивизии имя московского Совета и прямо здесь, на передовых позициях, вручил Почетное Красное знамя с надписью: «Уничтожь Врангеля!»

26 октября на имя Грязнова поступила телеграмма, подписанная Василием Константиновичем Блюхером:

«Приветствую прибывшую на Южный фронт боевую 30-ю дивизию, бывшую соседку по фронту на Востоке. Примите и передайте славным полкам вверенной Вам дивизии сердечное пожелание успеха в боях с последним врагом нашего социалистического Отечества. Желаю непобедимым уральским и сибирским стрелкам 30-й дивизии, пришедшим от хребтов Прибайкалья на Юг, покрыть новой славой свои почетные боевые знамена. Привет!»

Почти одновременно с этой телеграммой начдив 30-й получил приказ о начале боевых действий:

«Решительным наступлением не дать возможности врангелевцам выйти из-под смертельных ударов наших частей, на плечах противника занять его укрепления в районах Сальково, Джимбулук, Чонгар и ворваться в Крым на Тюп-Джанкойский полуостров».

И вновь Тридцатая пошла вперед.

Войска Врангеля отходили в Крым, надеясь отсидеться под прикрытием укрепленных позиций на Перекопском перешейке и за Чонгарским проливом. Смертельно раненый враг отчаянно сопротивлялся.

Полки Смирнова устремились к станции Сальково, где проходила первая линия предмостных укреплений врага. Уже стемнело, когда разведчики 262-го Красноуфимского полка подкрались к проволочным заграждениям. Ножниц для резки проволоки не было. Проходы пробивали топорами, лопатами, винтовками.

И вот сигнал общей атаки. Бойцы раскидали подрубленные колья, расширили проходы и рванулись вперед.

Около полуночи начдив получил донесение с места боя:

«Прорвавшись через проволочное заграждение, после штыковой атаки, неся большие потери от пулеметного огня и бронепоездов («Иван Калита», «Дмитрий Донской», «Единая Россия»), бригада в 22 часа овладела позициями, захватив 400 пленных 3-й Донской дивизии, 11 пулеметов и 1 легкое орудие».

— Сальково наше! — сообщил Грязнов начальнику штаба Богомягкову. — На очереди Джимбулук. Но трудно, очень трудно идут полки.

— Орешки крепкие. Враз не раскусишь, — отозвался начштаба. — А сколько еще их там уготовлено!

В двух верстах от Джимбулука 262-й полк отвели в бригадный резерв. Головным стал 263-й Красноуфимский М. Д. Соломатина[11].

Джимбулукские укрепления оказались намного сильнее сальковских. Врангелевцы находились в окопах, отрытых для стрельбы стоя. В них имелись убежища с перекрытиями и даже бетонированные блиндажи. Перед окопами — проволочные сети в три, а местами в шесть рядов. Оборону держали свежие части марковской пехотной дивизии. Их позиции прикрывали бронепоезда.

В небе почти беспрерывно висели ракеты, освещавшие ровные, как стол, солончаки. На скрытность атаки рассчитывать не приходилось. И Смирнов отказался от наступления с ходу. Подтянули артиллерию.

За полчаса артподготовки снаряды пробили проходы в проволочных заграждениях и загнали офицерскую пехоту в убежища.

Наконец раздался сигнал общей атаки.

Михаил Дмитриевич Соломатин поднял свой полк:

— Вперед, уральцы-ы-ы…

Бойцы ринулись в проходы. Противник встретил их ожесточенным ружейно-пулеметным огнем. Поднявшиеся цепи стали редеть. Но ни одна не рассыпалась, не откатилась назад.