Начертательная магия

Папа вложил мои дрожащие руки в ладони Доминика. Пожалуй, впервые я видела, как любимый волнуется. И его руки слегка подрагивали, а уголки губ нервно дёргались в улыбке. Я глубоко вдохнула и прикрыла глаза, пытаясь успокоиться и сосредоточиться на словах служителя храма. Он говорил много и торжественно, но я практически не слышала его слов. В ушах шумела кровь.

С трудом смогла сосредоточиться, чтобы не пропустить главный вопрос, на который ответила согласием. А вот после него давали слово, которое кто-то использовал для торжественной речи и признания в чувствах супругу, а кто-то, как и я, давал клятву. Руки дрожали. Дух захватывало от того, что я собиралась сделать. А у Доминика, казалось, глаза вылезут из орбит от удивления. Робко улыбнулась ему и сделала небольшой надрез. Кровь выступила на нежно-розовой поверхности ладони. Сжала руку в кулак, держа её над чашей, и едва слышно произносила свою клятву, так, чтобы мои слова слышал только тот, кому они предназначались, и служитель храма.

- Я, Алесандрия Данияс, дочь Ладимара и Арины Данияс, клянусь своему возлюбленному, Доминику Артинасу, сыну Атториана и Даники Артинас, в верности и любви, клянусь, что буду для него опорой и поддержкой в болезни и здравии, в горе и радости. Клянусь, что приложу все усилия, чтобы стать прекрасной женой и матерью его детей. Люблю тебя, навсегда.

- Свонасапроситсиртавернаус, - произнёс служитель храма, и по его рукам потекла магия, которая, смешиваясь с каплями моей крови, поднималась к потолку синим паром.

Возможно, дать пожизненную клятву своему супругу – было опрометчивым поступком, но я не хотела видеть рядом с собой никакого другого мужчину. И, как всегда, была с ним честна.

Мы не говорили о клятвах, но, к моей радости, он тоже дал бессрочную клятву, в которой поклялся любить меня, оберегать, защищать и заботиться обо мне. Вряд ли кто-то был счастливее меня в те минуты.

В зале стояла гробовая тишина. Наверное, все хотели расслышать подробности клятвы, но мы не дали им такой возможности.

После завершения церемонии гости хлынули к нам с поздравлениями и пожеланиями. Кит был в сопровождении своей жены и подросшей дочери, которых он безумно любил. Парни сумели примириться друг с другом и больше не раздражали меня своими детскими разборками. Даже с Лексом Кит мог спокойно находиться за одним столом, ни словом, ни делом не показывая, что когда-то ненавидел этого парня. Среди гостей был и дед, который стал намного спокойнее и тише. Нет, в нём не заговорила совесть, его изменило горе. Спустя год после того, как папа помирился со своей мамой, моей бабушкой, она умерла. Сердце остановилось. Удар этот был для всех неожиданным и очень болезненным. Несмотря на небольшое количество времени, которое прошло со дня знакомства с ней, я успела привязаться к этой тихой женщине, которая старалась наверстать упущенное и любой ценой искупить свою прошлую ошибку. Во время церемонии прощания, подавленный дед умудрился устроить скандал с папой. Мы же, всей семьёй лишь попрощались с бабушкой и покинули траурный зал, чтобы не устраивать концертов в такой печальный день. Дед появился у родителей спустя месяц после бабушкиной смерти. Мама рассказала, что он стоял на коленях и просил прощения у них. Винил себя в смерти бабушки и рассказал, что весь этот год они жили в постоянном напряжении. Бабушка противостояла напору деда, который требовал прекратить всякое общение с теми, кто отверг его род. Но она не сдалась. До последней секунды жизни боролась с ним, но одержала победу лишь со смертью. Дед замкнулся в себе. Папа стал с ним общаться, навещать его, но отношения оставались прохладными. Мне было жаль этого пожилого мужчину, который сам разрушил свою жизнь. Я его не любила, но жалела. И даже была рада, что он нашёл силы попросить прощения у нас, и хоть на закате своей жизни осознал свою неправоту. И в наш праздник искренне радовался моему счастью. Моя рука была прикована браслетом к руке Доминика, это значило, что отныне мы должны всегда следовать плечом к плечу по жизненному пути.

Праздник был грандиозный, а заметки в местных газетах и журналах по всему миру ещё долго пестрели предположениями по поводу нашей клятвы. Но вскоре лето подошло к концу, шумиха вокруг нашего торжества поутихла, а мне предстояла полугодичная практика.

В светлом тихом кафе, недалеко от академии, мы собрались нашей компанией, которая несмотря ни на какие испытания и проверки судьбы, практически не претерпела изменений в составе. Многие из нас уже закончили академию, а кто-то, как и я, готовился к первой практике. Волнение с предвкушением от будущих приключений захлёстывали, сменяясь тревогой и печалью от скоро расставания с любимым человеком на полгода. Вспоминая прошлые расставания, когда он уходил на практику, понимала, что меня ждут долгие и трудные месяцы в одиночестве, несмотря на наличие напарника, который всюду будет меня сопровождать.