Начни. Врежь страху по лицу, перестань быть «нормальным» и займись чем-то стоящим

Мы приехали в гости к Ларри, а через час из Нью-Йорка прибыли участники Seryn и установили все упомянутые инструменты в гостиной Ларри, настроили их, выпили воды и начали играть.

Если бы незаурядность измерялась по шкале от 1 до 10, то до концерта я предполагал бы, что они сыграют на 3 или 4. Каким еще может быть уровень выступления на уголке серого ковра рядом с двухместным диванчиком? Но я ошибался.

Выступая в гостиной перед восемьюдесятью собравшимися, Seryn искрились такой же радостью, как на сцене перед аудиторией из 13 тысяч человек. Казалось, группа просто не умеет играть по-другому. Они выплескивали то, что было у них в сердце. В тот момент я усвоил простой урок о незаурядности: всегда играйте так, как подсказывает вам сердце, а не количество слушателей.

Незаурядность не позволяет размеру аудитории определять качество выступления. Незаурядность одинаково проявляется и перед двумя людьми, и перед двумя сотнями. Незаурядность пишет выдающиеся книги, даже если их никто не прочитает. Незаурядность подметает в магазине и те участки пола, где никогда не ступит нога человека.

Незаурядность просто не может иначе.

У незаурядности огромное сердце, и она всегда следует его зову.

Неважно, сколько у вас зрителей.

Неважно, аплодируют ли они.

Неважно, сколько денег вы зарабатываете пением.

Поймите меня правильно: я надеюсь, у вас будут огромные аудитории, орущие фанаты и гораздо больше денег, чем у Скруджа Макдака в его хранилище. Но еще больше я надеюсь, что, если ваше определение незаурядности – петь, вы будете делать это часто. И на этом пути поймете, что в реальности самое важное – часто петь.

Если вы будете так жить, внешние результаты станут соусом к основному блюду – радости, а не его недостающим ингредиентом. Усвоив эту идею, вы сможете начать незаурядную жизнь прямо с этой секунды. Чтобы подтвердить право своей версии незаурядности на существование, вам не нужно завоевывать «Грэмми», хотя иногда такое случается. Например, мой друг Дэйв Барнс написал песню, которую выдвинули на премию «Грэмми», и мы все были очень рады за него. Но еще удивительнее было то, что он целых десять лет сочинял именно такую музыку, какую хотел писать каждый день. Номинация на «Грэмми» стала замечательным последствием незаурядной жизни, которую он вел, а не подтверждением ее незаурядности. И это важнейшее различие, кем бы вы ни были: музыкантом, мамой, владельцем бизнеса или человеком, сочетающим все эти роли.

Алмазное месторождение

В этой книге не предлагаются схемы быстрого обогащения, но на дороге к незаурядности в стране Редактирования есть алмазное месторождение, которое вам нужно посетить.

Вы когда-нибудь добывали драгоценные камни?

А я добывал. Только те драгоценные камни – на самом деле не драгоценные, а их добычу правильнее было бы назвать «промывкой гравия». Но тогда туристы в горных районах вряд ли захотели бы этим заниматься.

Вот как это происходит:

На обочине дороги в городке у гор, например в Буне, вы покупаете ведро из смеси гравия с грязью из «месторождения драгоценных камней». Потом высыпаете гравий с грязью в небольшой контейнер и держите его под тонкой струей воды, которая течет по желобу. Вымывая грязь, вы начинаете видеть «драгоценные камни» – аметисты и «золото дураков»[31]. Вы отбираете лучшие камни, чистите их и несете в один из местных ювелирных магазинов, владелец которого превозносит ваши находки до небес. Потом вы приклеиваете их к рамке для картины, превращая ее в самый острый и опасный предмет в вашем доме.

Посещая родителей жены прошлым летом, мы поехали добывать драгоценные камни. В конце дня мы сидели за столом, слушая объяснения геолога о том, что означает каждый камень. Этот студент из местного университета знал невероятно много о каждом камне. Он бережно переворачивал его, описывая каждую характеристику, и объяснял, какие силы природы создали его в недрах земли. Карманным фонариком он светил в глубину камня, чтобы показать скрытый внутри зеленый оттенок изумруда.

Он смывал присохшую к камню грязь и показывал таившийся под ней аметист.

Камни были красивые; благодаря переливам и искрам света они казались не хуже более дорогих рубинов и алмазов, но все равно оставались полудрагоценными камнями. Геолог положил их в старый полиэтиленовый пакет, написал на нем имя моей дочери и отдал ей.

Пока мы ехали домой, я размышлял: почему из одних кусков породы получаются обычные камни, а из других – алмазы?

Конечно, есть физические свойства, придающие алмазам ценность, но их цена совершенно не отражает их реальной стоимости. Есть драгоценные камни, которые встречаются гораздо реже алмазов¹. Почему же алмаз – это алмаз, а другие камни – просто куски горной породы?

Потому что кто-то решил, что так надо.

Алмаз – всего лишь камень, которому мы все вместе присвоили наивысшую ценность. Поэтому его запасы так тщательно охраняются и отслеживаются, и алмаз достоин высокой цены, а другой камень – места на рамке для картины.