Над Евангелием

Но не представляет ли это непосильного для нас подвига? Если подумать о той стихийной силе вихря рассеяния, которая всюду кружит и охватывает нас, то где и в чем мы найдем опору и помощь, чтобы отстоять живую целостность и гармонию духа? Не должен ли этот вихрь сокрушить и разметать нас с нашими ничтожными пред ним попытками противостать ему? Как мы можем "услышать" живого Бога, когда нам открываются лишь частные, мелкие, пока между собой не связанные истины, из которых мы еще никак не можем воссоздать ничего единого, а тем более цельного, живого? Можем ли мы из отрывочных, случайно долетевших до нас звуков какой-нибудь неизвестной нам сложной музыкальной пьесы воспроизвести всю ее во всей ее жизненной целостности и полноте? Услышать живого Бога среди вихря современных познаний не есть ли еще более трудная и невозможная задача? На это мы находим ответ в тех же словах Господа, из которых можем видеть, что и опора у нас есть, чтобы отстоять себя, и задача "услышать" Бога, не с таким бесконечным множеством неизвестных, как это может казаться с первого взгляда.

"Всяк, слышавый от Отца… приидет ко Мне". Не какого-нибудь неизвестного и чуждого для нас Бога мы должны стараться "услышать" нашим свободно сосредоточенным сознанием, а того самого Отца, творческая печать которого уже лежит в глубине нашего собственного духа. Вот и опора для борьбы; вот и облегчение задачи.

Когда Христос говорил иудеям, что к Нему может прийти только тот, кто услышат голос Отца, то Он этим выражал ту мысль, что Он говорит то самое, что они услыхали бы, если бы прислушались к внутреннему голосу своего собственного духа. Он не предлагал им чего-то чуждого, непосильного, что выходило бы за пределы их духовных сил. Совсем нет. Пусть они придут к себе, войдут во внутреннее святилище своей совести, и они услышат как раз то самое, что и Он говорит, и чрез это придут к Нему Самому.

В том и беда была современных Христу иудеев, что они все ушли вовне, все поглощены были непосильными внешними задачами, все отшатнулись от своего внутреннего мира, от своего религиозно-нравственного духа, от своего исторического гения. Они все были как бы в периферии своей душевной жизни и на все смотрели только извне. Они были религиозны, — но в чем состояла их религия? Во внешнем исполнении закона. Они заботились о религиозном воздействии на народ, — но как? Извне. Они были строгие националисты и патриоты, — но опять, какие? Чисто внешние. Они политиканствовали, мечтали о земном царстве Мессии, о борьбе с римлянами и пр. Их сознание совсем не было обращено внутрь, совсем было оторвано от того корня или ствола, который их породил. Господь их призывает возвратиться к себе, и тогда они придут к Нему.

Что должно было происходить в сознании тех иудеев, которые уверовали в Иисуса Христа, как Господа? Они по учению и делам Его увидели в Нем Бога, голос которого звучал в их собственном духе. Этот голос направлял всю историю еврейского народа. Он действовал в глубине сознания их духовных руководителей на их историческом пути, в носителях и участниках их национально-религиозною гения. Им не нужно было напрягать всех своих умственных и душевных сил куда-то во вне, чтобы схватить нечто совсем иное. Нет, наоборот, они должны были услышать самую глубокую свою старину, спуститься к самому корню своей истории, к живому Богу Авраама. И конечно, должны были сделать это не извне, а изнутри, т. е. в своем собственном сердце же ощутить тот живой ток, которым питалась и согревалась вся их история, в своем же собственном сознании прояснить тот образ, черты которого отразились в деятельности их великих представителей. И как только эго происходило, так становилось возможным и признание Христа. Происходил собственно акт так называемой в психологии перцепции, т.e. узнавания. Воспринимая что-нибудь, мы сейчас соединяем ею с прежде виденным и таким образом узнаем его. Иногда достаточно нескольких штрихов, даже одной черты, чтобы воспроизвести прежде виденный, знакомый образ, и чтобы новое восприятие дополнилось его чертами. Конечно, перцепция тем легче и вернее совершается, чем интенсивнее и определеннее прежний образ. Поэтому те из иудеев, которые носили в своем духе более ясную печать своего духовного Отца, легче узнавали Господа и легче в Него веровали.