Над Кабулом чужие звезды

Бились в остекление вертолетной кабины мелкие птахи, погибали, оставляя оперение и капли крови на стыках стекла и металла. Шарахались, уносились прочь пасущиеся в степи верблюды. Отрывались от дел, выбегали из шатров кочевники в просторных одеяниях, в грубых кожаных сандалиях на босу ногу. Запрокидывали голову, провожали взглядом: что за люди, куда летят? Летели на границу. Последний отрезок пути, от поселка Московский на юге Таджикистана до места происшествия шли над Пянджем, по самой кромке советско-афганской границы. Майор Александр Кашин, командир экипажа, кавалер ордена Красного Знамени, полученного за выполнение боевых заданий в афганском небе, перекладывал вертолет с боку на бок, уворачиваясь от скал. Было видно: где-то наверху, выше вертолетных лопастей, подпирали небо стены каньона. Красные морщинистые отвесные стены.

Дима Земляной, Вадим Любимцев, Саша Артамонов устроились на полу вертолета — в пятнистых маскхалатах, в касках, отсоединив, по инструкции, на время полета рожки. Сидели молча, плечом к плечу, сжимая между колен автоматы. Возвращались в ту недавнюю ночь, в те два бесконечно долгих и стремительных часа, когда между жизнью и смертью было всего ничего…

Не на каждой карте найдешь ту излучину Пянджа. И правда — неприметное место. Будто кто-то раздвинул немного громаду неприступных гор там, где пограничная река плавно поворачивает, уходя в узкий каньон. Ну, а все остальное вокруг — только горы.

Места глухие: кроме егерей, которые изредка забредают сюда по служебным своим делам, ни единой души на многие километры окрест. Да и как здесь проживешь, если тропы, едва заметные на горных склонах, рушатся каждый год под лавинами и селями. Ходить по таким тропам — одна морока. Белый свет проклянешь, семь пар башмаков стопчешь, а оглянешься — только через горушку и перемахнул, снова горы перед тобой.

Граница, однако, только на карте рисуется пунктиром, а для тех, кто ее охраняет, она линия сплошная. Случается, рассказывали мне пограничники, забредет на правый берег Пянджа человек с афганской стороны: подобрать ли корягу для очага, набрать ли диких фисташек, что растут на склонах, попытать ли счастья с промывочным лотком, выбирая крупинки желтого металла в мелком речном песке. Ну а раз так, то без присмотра даже такую горную Тмутаракань не оставишь.

«Предотвратить нарушение режима Государственной границы» — такую задачу ставят пограничным группам, которые несут службу на этом пятачке земли. Для этого и вылетел из пограничного пункта Московский ранним апрельским утром усиленный пограничный наряд.

Первые три дня прошли для них спокойно. Обживали лагерь, скрытый от досужего взгляда в лощинке, поросшей карагачем. Ходили в дозоры, проверяли, укрепляли горные тропы. Попытались было поймать дикобраза, уже заранее чмокали языками — кто-то сказал, что из него получается отменный суп, — но куда там: даже иголки на память не удалось получить. А однажды всполошились. Показалось, что на дальней горке то ли домик стоит, то ли какой-то подозрительный объект сооружен — в бинокль не разглядишь. Решили разведать: посторонним строениям на границе не место. Чуть не целый день карабкались по скалам, а оказалось, зря. Домик тот был всего лишь большим причудливым камнем. По дороге к лагерю видели орлиное гнездо — тоже событие. Выше орлов, пошутили, живут только снежные люди, да еще пограничники. Недаром, стало быть, нас «орлами» называют?

Ночами спали чутко. Выставляли караульные посты, сменяли друг друга, вглядывались в густую вязкую ночь. После того как месяц назад с афганской стороны был обстрелян районный центр Пяндж, все посты и заставы получили приказ усилить дозоры. Наряду с охраной границы от нарушителей быть готовыми к отражению возможных вооруженных провокаций.

Спали с оружием. И когда в первую же ночь часовой вдруг скомандовал: «К бою!» — разом выскочили из палаток, заняли оборону, щелкая затворами автоматов. Только через несколько минут поняли: ошибся часовой. Зверек, должно быть, прошуршал по скале, прошмыгнул по своей ночной надобности. Поворчали на товарища: ты, земляк, в другой раз, если опять мышь услышишь, сразу стреляй. Чего с ней церемониться?

На четвертые сутки, как раз к приходу «вертушек», которые должны были доставить их обратно в отряд, с утра зарядил дождь. Вышли по рации на связь, услышали голос оперативного дежурного: придется, хлопцы, до утра продержаться, а там, если с погодой повезет, заберут вас летчики.

Поужинали наскоро. Начинало смеркаться, пришло время тушить костер: ночью, в целях маскировки, иллюминация запрещена — тут не до туристской романтики. Сменились часовые на постах охранения, и бойцы, свободные от дежурства, забрались в подмокшие палатки, завернулись в спальники. Забылись чутким сном.