Над Кабулом чужие звезды

Я сидел в машине, наблюдая за проходившими мимо людьми. Все хитросплетение жизни и смерти, именуемое афганской проблемой: война, политика, бомбоштурмовые удары и дипломатические депеши — все это осталось где-то далеко, в Новом городе, где роскошные виллы, черные «мерседесы» со шторками на окнах, антенны посольств.

Здесь же кипел людской муравейник, прибежище нищеты и бесконечных забот. Торопились куда-то женщины в грязных рваных чадрах и с детьми на руках, одетыми по-европейски; шли изможденные хазарейцы в старых истрепанных одеждах, тянули за собой тяжело груженные тележки, по-бурлацки кланяясь земле; вокруг машины бегала тройка чумазых детей, хлопая по гулким крыльям «Волги». А вот на передний бампер оперся рукой старик, поправил галошу на босой ноге, даже не взглянул на меня. Рядом, на тротуаре, старые дуканщики пьют чай из пиал, подле них на перевернутом вверх дном ящике, крытом газетой «Правда апрельской революции», — четыре яркие фруктовые горки: красные гранаты, оранжевые мандарины, желтые яблоки, красно-желтая хурма. Через дорогу, как раз у входа на авторынок, сидят старики в чалмах, точно перенесенные из «Белого солнца пустыни», — недвижные, величественные, седые.

Казалось, я ненароком заглянул в замкнутый мир, живущий по своим законам, не нуждающийся ни в чем — только в покое, только в возможности торопиться по своим делам. Должно быть, это и есть настоящий Афганистан, каким он был вчера и каким был бы еще долго, не случись того, что случилось. Если подбирать «антоним» к увиденному, это будет улица Горького? Или Бродвей?

А еще на днях в Доме советской науки и культуры — едва ли не единственном сооружении в Кабуле, которое можно без натяжки назвать зданием, — был вечер, посвященный Пушкину.

«О, Пушкин! Твой народ свободный
Нам самым верным другом стал.
С любовью слушает сегодня
Твои стихи Афганистан», —

читал свои стихи профессор Кабульского университета. «Я вас любил», — ломающимся голосом пел подросток с курсов русского языка. «Прозрачный лес один чернеет, и ель сквозь иней зеленеет», — декламировали школьники, которые, должно быть, проживут жизнь, так никогда и не увидев ни леса, ни ели, ни инея. А студенты политехнического института, читавшие объяснение Онегина и Татьяны, никогда не скажут этих слов друг другу, потому что спутника жизни им выберут родители, приняв или заплатив калым. «К Чаадаеву», — громко сказал, почти выкрикнул со сцены мальчик лет десяти в белой рубашке, твердо пообещав залу, что взойдет она, звезда пленительного счастья.

Пушкинский праздник, рынок запасных колес на Майванде, война и кровь, — какая чудовищная эклектика. Как если бы в детский зеркальный калейдоскоп случайно забралась муха.

* * *

Упрямо переписываю в блокнот сводки «героических поступков» членов ВЛКСМ, которые готовят в штабе армии. Зачем? Какое-то интуитивное чувство подсказывает, что даже тогда, когда этой войне будет предъявлен высший счет, все это не должно быть забыто и проклято, потому что это тоже история. Она просто не может превратиться в ничто, должна остаться в генетической памяти тех, кто будет потом, после.

…Старший лейтенант Кислица Александр Олегович, 1962 года рождения, при ведении боевых действий в районе Чарикара принял командование группой у тяжело раненного капитана Светлолобова Г. И. Входе боя появилась острая необходимость в эвакуации раненых. Кислица А. О. заменил погибшего механика-водителя танка и лично повел группу на прорыв. Танк с тралом, которым он управлял, пять раз подрывался на минах и трижды поражался мятежниками из гранатометов. Тяжело контуженный, Кислица А. О. вывел группу из вражеского кольца, проявив беспримерное мужество и героизм.

…Отряд под командованием капитана Бекоева Павла Викторовича, 1958 года рождения, награжденного двумя орденами Красной Звезды, совершал налет на исламский комитет в 65 километрах юго-восточнее Газни. Решительными действиями разведчики захватили крупный склад оружия и боеприпасов, уничтожив при этом большое количество мятежников. Во время боя к противнику подошло подкрепление. Капитан Бекоев П. В. принял решение о выходе отряда из боя, а сам вместе с рядовым Алхимовым Сергеем Николаевичем, 1965 года рождения, остался прикрывать отход товарищей. В течение длительного времени они вели вдвоем неравный бой на подступах к вертолетным площадкам и погибли. Благодаря их мужеству и отваге отряд вышел из боя без потерь.

…Старший лейтенант Павлюков Константин Григорьевич, 1963 года рождения, вылетел на выполнение боевой задачи по прикрытию транспортного самолета. Его «Су-25» был сбит «стингером». Летчик катапультировался и приземлился в 350 метрах от позиции противника. В ходе боя уничтожил нескольких мятежников, был дважды ранен. В течение часа вел бой, а когда у него кончились патроны, Павлюков П. Г. подпустил вплотную мятежников и подорвал их вместе с собой гранатой.