– Он у вас есть, – ответил Бахметьев и выжал кнопку колоколов громкого боя, объявляя боевую тревогу. Чехлы и пробки всех калибров полетели в баталерки, матросы разбежались по боевым постам, зашумела вода в клюзе, смывая тину и грязь со стальной цепи якоря.
Бахметьев враздрай заработал машинами, разворачиваясь на месте, и пошел к батареям на мысах у входа в порт. Скалистый мыс Кишимаши скрывал одну из них, вторая была уничтожена одним выстрелом осколочно-фугасного снаряда. Бить главным калибром было близковато, и на открывшуюся батарею высыпали десять или пятнадцать выстрелов из 76-миллиметровых противоабордажных орудий, перемешав там все с землей.
Увидев, что португалец обрубил концы и выходит из порта, две кормовые башни произвели шесть выстрелов по целям в городе и по виднеющемуся дворцу сёгуна. В городе начался мощный пожар, быстро распространяющийся из-за ветра. Там практически отсутствовали каменные строения, все было слеплено из бамбука. Бахметьев еще раз развернулся, вошел обратно в гавань и разбил из малокалиберных пушек все посудины у причалов. Затем спустил брейд-вымпел, стал на якорь и поднял «Кило». Здесь японцы разбирали флажные сигналы, и на рее крейсера затрепетали флаги с требованием капитуляции. Дмитрий Степанович сказал, чтобы я требовал голову сёгуна.
– Что я с ней буду делать? – брезгливо поморщившись, спросил я.
– Да выбросим за борт, не думай об этом. Это Восток, до них по-другому не доходит.
Требовать голову не пришлось! Японцы сами ее принесли. Поняв, что крейсер может наломать таких дров, что чертям тошно станет, эти подло улыбающиеся рожи, отбивавшие постоянные поклоны, заговорили совершенно в другом тоне. Но великий император не нашел времени встретиться с наследником русского престола. Одного городишки оказалось мало. Ничего, закончим с китайцами – заглянем и сюда. Императору направлено письмо, в котором говорится, что мы унаследовали владения Нидерландов и остров Формоза отныне принадлежит нам и находится под нашей защитой.
Мне, естественно, не понравилось, что меня выставили этаким монстром и людоедом. На самом деле я не давал команды открывать огонь по городу. Мама всегда говорила, что для того, чтобы быть безжалостным, необходима либо ненависть, либо необходимость. Я не видел пока необходимости проявлять жестокость к людям, которые жили здесь на скалистых островах. Мы с ними не сталкивались, сёгун не в счет, он только исполнял приказ, отданный ему неизвестным императором. Сказано, что военные корабли не обслуживаются, и точка. Мы поставили его в такие условия, что его следование приказам стоило ему головы. Правда, по отношению к нему у меня даже совесть не проснулась. Жаль было жильцов тех домов, что сгорели в городе. Чисто, по-детски, жаль. И все. Не привык я так обходиться с людьми.
С другой стороны, я отчетливо понимал, что даже послав в экспедицию треть нашего флота и три новейших крейсера, мы смогли перебросить на этот участок битвы меньше трех дивизий морской пехоты и два батальона гвардии. Противник превосходит нас численно на несколько порядков. В десять или сто раз, смотря как считать. Та же Япония предоставила императору Мину восемьдесят тысяч судов и кораблей для переброски ста двадцати тысяч солдат, лошадей, артиллерии, фуража и продовольствия на Формозу. Против двух тысяч участников обороны двух фортов. Иван Данилович не случайно отправил крейсер в поход и приказал навестить императора. Мы можем победить, только если используем все свое могущество в технологическом плане, потому что численно уступаем противнику очень сильно. И мои юношеские взгляды на устройство мира и миропорядка здесь не очень играют. Нестерпимо хотелось выплакаться и почувствовать на своем затылке руку матери. Но она была далеко, хоть и прислала мне несколько строчек шифрограммой, где пожелала быть мужественным и взрослым. И чтобы готовился к новым испытаниям судьбы. От той не уйдешь.
Путь в восемьсот миль от Нагасаки до Александровска я провел в каюте. Дядька Сашка приносил еду. На Бахметьева я здорово обиделся, и видеть его совершенно не хотелось. Но на третьи сутки поневоле пришлось становиться рядом с ним и докладывать о приходе. Иван Данилович покивал, пожал нам обоим руки и сказал, что мы будем награждены по итогам экспедиции. Проливы и течения его нисколько не волновали, ему требовалось выполнить приказ отца об усилении казаков на Амуре и Уссури. Поэтому он больше беспокоился за посланный отряд кораблей, чем за разгромленный Нагасаки. Тем более что из Кантона прибыл голландский корабль, который принес весть, что отряд в сорок тысяч человек под командованием генерала У Саньгуна деблокировал Нанкин и вынудил отступить войска Ли Динго от бывшей столицы. Флот под управлением Чжен Ченгуна на помощь не пришел, и последний император Юнли, принявший со всей семьей христианство, бежал на запад.