Над кромкой воды

В дверях раздалось характерное покрякиванье, а следом ввалилось знакомое семейство: гном со вздёрнутой чёлкой и его половинка – слегка припадавшая на одну ногу, но от этого не потерявшая красоты, пышная дама.

– Нарциссус Глазик, Пышно Обоняшка! – воскликнул Рыжий Ушик.

– Какими судьбами? – обрадовалась Добрый Глазик.

Гости поклонились согласно многовековой традиции и шагнули внутрь, притворив дверку – хор цикад вошёл в раж и уже не мог остановиться.

– Мы гуляли, гуляли, – запела Пышно Обоняшка, водя носом по сторонам, точно пробуя все запахи на вкус, – а там такой хор, такая знаменитость приезжая! И вот-вот выйдут звёзды! Идёмте гулять! Дома успеете ещё насидеться в обнимку!

– А почему бы и нет? – встрепенулся хозяин.

– В самый раз! – запищала от восторга хозяйка.

Сказано – сделано: через пару минут входная дверь в уютную норку закрылась, а оба семейства топали в местный концертный зал – широкую лужайку у склона горы, откуда открывался вид почти на всю округу. В том числе и на их норку. Но она была вдали и через озерцо впридачу.

Филиус Цирцозов сегодня блистал, как никогда: весь в пышном перьевом наряде, с косой бабочкой на груди, а на крылышках точно отражались искорки первых зажёгшихся звёздочек на темнеющем небосклоне.

– Какое выступление, какой голос! – только и слышалось то с одной стороны, то с другой.

Все гномы, а их тут было немало, достали свои шарики из кармашков. Достали их и наша пара. Каждый зажал в правой руке по одному. Камушки, казалось, понемногу таяли. У Рыжего Ушика и Доброго Глазика они были едва различимы: оба – смесь коричневато-рыжеватого оттенка с жёлто-белым, отчего создавалось впечатление, что тёплый земляной великан греется на солнышке. У их соседей же, Нарциссуса Глазика и Пышно Обоняшки, они были подчёркнуто различны: мужской серебристый камушек слегка топорщился кверху, словно пытался вздёрнуть одну свою часть и при этом задорно подмигивал, а женский выдавался вширь и раскрашивался цветочными тонами.

Звёзды замигали в отливах камней. Голоса цикад не смолкали. Им вторили красочные, полновесные голоса лягушек, умастившихся кто на кувшинках, кто у самой кромки воды, кто в зарослях колышущегося под вечерним ветром камыша.

Вечер был идеальным. Всё могло бы так хорошо и закончиться, и все бы разошлись довольные по своим норкам, если бы не одно происшествие, перевернувшее всё с головы на ноги и прервавшее концерт знаменитости.

– Что это? – прошептала Добрый Глазик подруге. – Я что-то, кажется, слышу.

– С каких пор ты стала что-то слышать? – с удивлением и недоверием пропела Пышно Обоняшка, широко расставляя слова. Она втянула носом воздух и торжественно объявила: – Всё в порядке, никаких чужеродных запахов в округе нет, ни волков, ни двуногих этих с палками, извергающими огонь и металл; уж не знаю, кто хуже?

– Нет, правда, послушай… ах да, ты же не можешь, – с сопереживанием отметила подруга. – Вот не вижу ничего, но что-то слышу! Вот удивительно ведь! А всё спасибо моему любимому! Слышу же: турук, бум, туурк, дум…

Мужчины в это время тоже разговаривали и не слышали своих жён.

– Вот такой вот завиток отрастил, – Нарциссус Глазик крутил в руке длинный вьющийся локон густых чёрных волос и смотрел на него с какой-то необъятной любовью.

– Да чего там? Завиток как завиток… – пробурчал Рыжий Ушик. – Мужчину красит борода! А уж если она рыжего цвета – так вообще: каждая гномочка будет рада! И чего любоваться на свою растительность, когда можно радоваться хорошей компании?

– Компания компанией, а своя растительность будет с тобой всегда, – довольный высказанной мыслью Нарциссус расплылся в счастливой улыбке.

– Да погоди ты с растительностью! – встрепенулся Рыжий. – Слышишь? Как будто что-то тарахтит?

– С чего ты взял? Ничего не вижу! А глаза-то у меня с рождения ого-го! Могу за милю кузнечика в траве увидеть!.. Конечно, если на пути не будет больше ничего…

– Мне это не нравится! – забеспокоился друг. – Добрый Глазик! Ты видишь что-то?

– Нет, – тут же откликнулась жена. – Но слышу!

– Да, и я тоже слышу.

– Смотри, – обратила его внимание на других гномов, – некоторые Ушики всполошились и вертят головами! Наверняка, они тоже что-то слышат! Идём-ка потихоньку отсюда, может?

– Идём, моя Добрая!

– А вы? – обратилась Добрый Глазик к знакомому семейству.

– Мы ничего не видим и не слышим, – спокойно ответил Нарциссус Глазик, – никаких поводов для беспокойства.

Едва они успели подняться и тихонько пробрались к выходу с лужайки, как непонятный грохот стал слышен даже тем, кто не был Ушиками: с горы стремительно, как коршун на добычу, нёсся огромный валун, сметая на пути кустарники, ломая ветки дубов и берёз, поднимая за собой след из пыли и обломков жизней тех, кто попал под него.

Тут уж вся поляна всполошилась, дико завизжала, забегала. Гномы наталкивались, опрокидывая друг друга. Цикады заморгали всеми тремя глазиками на темени, взмахнули прозрачными крыльями и роем рванули с насиженного места. Самки, не участвовавшие в пении самцов, повскакивали со своих укрытий и умчались следом. Нарциссус с Пышной метались среди толпы.