Над Кубанью зори полыхают

С того дня Нюра и Архип стали часто встречаться. Получалось это вроде случайно. То у половня, куда Архип приходил за сеном, то в огороде. Идет Нюра на речку белье полоскать, Архип встречает её на узкой тропке меж высокой конопли. Станет брать у неё белье, чтобы снести к реке, и будто невзначай коснётся маленькой смуглой руки, в глаза заглянет.

Нюра часто вздыхала и просила его:

— Ты, Архип, уходи ради бога! Иди во двор. Ненароком маманя или тётка Гашка увидят.

Он нехотя возвращался.

Вечерами снова как бы случайно встречались у калитки, тихо перешёптывались, украдкой поглядывали на окна.

Мать сердцем чувствовала, что с дочкой творится что-то неладное. Осторожно пыталась отвлечь её чем-нибудь.

Как-то она сказала:

— Что-то ты, доченька, к подругам на улицу перестала ходить? Пошла бы, повеселилась… Што это дома все сидишь?

Нюра удивлялась:

— Такое скажешь, маманя. Тебе не угодишь! То попрекали, что много бегаю по улицам, теперь сама гонишь.

— Да я не гоню… Ты бы поменьше тараторила у калитки с батраком! Соседи подметят — молва пойдёт.

Нюра покраснела, убежала в чулан, будто по срочному делу.

Мать только охнула, покачала головой. Знала она, что тут материнское вмешательство не поможет.

Возле хаты Ковалевых, на завалинке и прямо на траве, вытянув ноги и аккуратно подобрав под них широкие юбки, сидели бабы. Говорить уже было не о чем—все переговорено. Пощелкивая семечки, они сплёвывали шелуху прямо себе в подолы. Подхваченная ветром, шелуха летела во все стороны. Поодаль у ворот одиноким сычом торчал дед Лексаха. Маленькая табуреточка–раскладушка на сыромятных ремнях с трудом удерживала его рыхлое, тучное тело.

Был четвёртый день Троицы, но казаки продолжали работать на полях, и в станице оставались только старики да бабы с детьми.

Солнце склонилось к закату, тени удлинились, становилось прохладней. Дед Лексаха неторопливо поднялся со своей раскладушки… И в этот миг вдруг небывалым ослепительным светом вспыхнуло небо, оглушительный треск покатился над станицей. Бабы в ужасе припали к земле. Широко крестясь, испуганно раскрыл свои белесые, выцветшие глаза Лексаха. Его невестка Гарпена истошным голосом завыла:

— Ой, змей! Огненный змей! Конец света! О господи, прости нас, грешных, окаянных!

Разбрасывая синие искры, чуть не зацепив церковный крест, в мгновение ока над станицей пронёсся метеор. Где-то за садами прогрохотал раскатистый взрыв.

В этот вечер станица шумела, как растревоженный улей. Каждый по–своему воспринял непонятное явление природы. Старики, собравшись на перекрёстке, вдруг вспомнили военные события, связывая их с появлением огненных змеев. Старухи говорили о чуме, которая прокатилась по Кубани после того, как над землёй пронеслась хвостатая звезда.

Дед Лексаха даже отказался от еды. Он вздыхал и, то и дело крестясь, бормотал:

— Господи, господи! Дожили до какого страха! Змеи летать стали над землёй! Скоро птицы с железными клювами полетят, а там и анчихрист появится. Не иначе — конец света приближается.

Гарпена сердито бросила кочергу в угол и зло проговорила:

— Сами про конец света толкуете, а все жадничаете! Хочь бы перед концом света людей как следует покормили. Вон Митька Заводнов анадысь [4]уже гуторил на улице, што Ковалевы косарей голодом заморили. — И вдруг, подняв голову к иконе, она пророчески провещала: — А Николай–угодник и пресвятая богородица, они все видят, все записывают в своей небесной книге!

Свекор не ожидал такого. Раскрыв беззубый рот, он точно окаменел.

Во дворе закричал маленький Колюшка. Гарпена выскочила из хаты. Жена Лексахи — старая Арина, до сих пор молча сидевшая в тёмном углу, тяжело вздохнула. Подняв тусклые глаза на закопчённую божницу, старуха что-то шептала иссохшими губами.

Потом её осенило. Она взяла тряпицу, стала на лавку и, поплевав прямо в глаза Николаю–угоднику, принялась усердно оттирать копоть.

— Полон дом народу, — ворчала она, — а некому тебя, отец мой, и в порядок привести. Мухи-то окаянные как засидели.

Бабка поправила поплавок, зажгла лампадку.

Звонили к вечерне. Арина сползла с лавки, поплелась к себе одеваться в церковь. На крыльцо вышел дед и приказал Архипу запрячь копя в линейку. Он тоже не пропускал ни одной службы.

Проводив в церковь стариков, Гарпена вернулась в Дом. Под впечатлением страшного видения, она с тоской Думала о скором конце света. Бросив грустный взгляд на икону, Гарпена обомлела: вытертый старухой чистый и ясный лик чудотворца строго глядел на неё. В ужасе отвела глаза Гарпена, но, не утерпев, снова поглядела на икону. Изможденное лицо святого как будто ещё больше посветлело.

— Боже ж ты мой! Да никак обновляется! — крикнула Гарпена не своим голосом и вылетела на улицу.

Тотчас в дом Ковалевых набились люди. Увидев действительно посветлевший лик святого, многие в приливе благочестия закрестились и заплакали, а соседка Малашка Рыженкова с завистью прошептала:

— Ив святых делах богатым везёт. Небось у нас Микола чумазый висит уже несколько лет и не обновляется!